Книга Знак - Кристина Вдовкина

– Мне от этого не спокойней. Ты знаешь, что нужно отпроситься у меня или предупредить. Хотя бы из уважения. А не шататься неизвестно где, пока на улице убивают девушек. Таких же, как и ты.

– Со мной был Люк, – слабо возразила я, – у него проблемы. Он пытался помочь всем, исправить ситуацию, но… – я замолчала, и правда все же вышла из меня, но, как и соответствует сгнившему яблоку, она больше не была такой желанной. – но тебе плевать, мам. Когда умер папа, я вылила тебе все чувства, но ты молчала. Все что ты хотела, это поглощать чужие эмоции и молчать о своих. Ты всегда скрываешь от меня все, но я обязана говорить правду? Да ты эгоистка.

Глаза матери расширились. Я понемногу начала осознавать, что сказала, но гордость и обида не позволяли взять слова обратно.

Мама отвернулась к раковине. Она начала протирать стол тряпкой, с каждой секундой делая это интенсивнее. Её плечи дрожали, голова опустилась. Мама откинула тряпку, и тяжело выдохнула. Её голос сотряс тишину:

– Раз на тебя не действуют обычные уговоры, то перейдем к крайним мерам. Больше ты не будешь подвергаться дурному влиянию. Я не желаю видеть в своем доме и рядом со своей дочерью этого Люка. Ты не будешь с ним видеться и тем более уходить в лес.

– Ты запрещаешь мне общаться с Люком? – мой голос ослаб.

– Именно, так будет лучше для тебя и…

– Откуда тебе знать, что лучше для меня, – я почти прошипела это и выбежала из кухни.

Руки тряслись, горло сжималось, а глаза горели от сухости. Я закрылась в комнате, хлопнув дверцей. Прислонилась к ней спиной, старательно контролируя дыхание.

Тут было тихо и прохладно. Комната казалась серой, хоть сквозь открытое окно и сочился свет. Он не дарил теплоты, а только ухудшал мое состояние. Я подошла к нему, чтобы опустить жалюзи, но мой взгляд остановился на небе.

От чего-то я пропиталась такой тяжелой и отчаянной жалостью к самой себе, что слезы сами полились из глаз. Грусть обхватила меня сильнее, зажав в тиски.

Мы не остановили убийство, хоть и узнали о нем одни из первых. Рация, которую захватил Люк, была настроена на полицейскую волну. Примерно час назад дрожащий голос сообщил об убийстве девушки.

А мы так и не помогли.

5 месяцев назад

– Все будет хорошо, он никуда не уедет. Слышишь? Его не исключат.

Алекс тяжело дышит от бега, но продолжает успокаивать меня. Она злится, что я многое от нее утаила, но не говорит мне об этом. Она просто бежит рядом, держа мою руку в своей, пока мы не останавливаемся у металлических, уходящих ввысь, ворот.

Перевожу дыхание, подняв взгляд на окна холодного здания, которые удается разглядеть. Они веют холодом.

– Это его дом, – шепчу, передернув плечами.

– Тогда иди, – Алек кладет ладонь на мое плечо. Я оборачиваюсь к подруге, уделяя все внимание ей и признаюсь:

– Мне страшно… он не отвечает на звонки, наверное, не хочет меня видеть.

– Все будет хорошо, – ободряюще гладит по плечам, – вы вместе выясните, кто записал разговор. Разберетесь со всем, обговорите чувства и забудете этот день как страшный сон. У всех есть проблемы со здоровьем и Дилан большой молодец, что продолжает жить полноценной жизнью, продолжает бороться. Но сейчас, он не справится один, поэтому иди и помоги ему. Спаси Дилана.

Растягиваю губы в слабую улыбку, а холодок в груди постепенно испаряется. Шепчу «Спасибо» и с громыхающим в ушах сердцем прохожу в железные ворота. Неуверенно ступаю по дорожке, выложенной из темного камня. Небольшие фигурки из кустов сопровождают меня неприветливым взглядом, а расстояние до дверей быстро сокращается. Я оборачиваюсь.

Алекс демонстративно сжимает кулачки, оставшись за резными воротами, и улыбается мне.

Выдыхаю, отворачиваясь, и с уверенностью останавливаюсь у дверей. Надавливаю на них всем своим весом, чтобы точно не было возможности сбежать, и они поддаются, почти без скрипа раскрываясь. Я вхожу в особняк, вдыхая родной, но притом такой чужой, аромат хвои.

Большая гостиная, что больше похожа на зал ожиданий высокопоставленных чиновников, встречает меня своим холодным сиянием. Здесь же вверх, на второй этаж, уходит мраморная лестница, уставленная растениями в горшках.

Все блестит и сверкает. Но выглядит холодно и одиноко.

– Извините, здесь есть кто-нибудь? Дилан? – зову.

Прохожу вперед, с замиранием сердца боясь встретить кого-нибудь кроме парня. Миную дверной проем, и стук моих каблуков звучит как раскат грома.

– Простите? – это не мой голос.

Вздрагиваю, оборачиваясь.

Мужчина в черных штанах и заправленной рубахе с интересом разглядывает меня. Он стоит рядом с большим столом, рядом расположена и барная стойка. Видимо это кухня. В руках он сжимает документы, и я узнаю его, расслабленно выдыхая.

– Мистер О’Коннелл, – с облегчением произношу я, сжав ткань платья, – извините. Что вторглась к вам. Вы скорее всего не помните меня, но мы встречались в школьном коридоре, когда с Диланом собирались подготовиться к тесту и он отказался от вашего предложения поужинать.

На лице мужчины тут же вырисовываются еле заметные морщинки и плотно сжатые губы смягчаются. Он улыбается:

– Помню, как же не помнить, – манит пальцем, произнося, – девушка моего сына, такую как вы не забыть.

Слабо улыбаюсь, пытаясь скрыть смущение.

– Дилана пока нет, – продолжает мистер О’Коннелл, опустив руку с документами, – но ты можешь присоединиться к обеду, и мы вместе его подождем.

– Я не знаю, – подхожу ближе, ведь он продолжает подзывать, уже махая ладонью, – не хочу казать не вежливой, просто так врываясь в ваш дом, но у меня важное…

– Ты покажешься не вежливой, если уйдешь, поэтому пройдем за стол, – уверяет, ставя меня в неловкое положение, а затем произносит, – Ко всему прочему, я тебя ждал.

Ничего не отвечаю, но делаю шаги к отцу Дилана. Как бы мне не хотелось избежать в своем состоянии общения с чужими людьми, но я пришла сюда ради Дилана, и поэтому дождусь его.

Прохожу на середину огромной кухни, обращая внимание на пустой стол.

– Присаживайся, – просит отец Дилан, галантно отодвигая для меня стул. Я хмурюсь, но опускаюсь на предложенное место, и меня пододвигают к столу.

– Так вы… – начинаю, наблюдая за тем, как размеренно и уверенно движется Мистер О’Коннелл к своем месту, что прямо напротив меня. Он садится, внимательно посмотрев в мою сторону, – так… вы сказали, что ждали меня.

– Ждал, – кивает он, упираясь локтями о стол, – Расскажи, как ты относишься к Дилану?

– Эм, хорошо, он очень добрый человек, – мой голос слабнет, а в голове всплывают отдельные картинки, отрезки недавнего прошлого, от которых кожа покрывается гуськом: Дилан. Раздевалка. Страх. Разговоры. Чувства. Прикосновения. Прикосновения. Прикосновения. Чувства.