Книга Сверхнормальные. Истории, которые делают нас сильнее - Мэг Джей

Заметьте, что отношения Мишель с тренером соответствовали всем этим критериям. Их так называемый роман начался, когда Мишель было четырнадцать; все происходило в стране, где возраст сексуального согласия составляет восемнадцать лет; тренер был почти на сорок лет старше девочки и однозначно имел над ней определенную власть. В последние годы целый ряд скандальных признаний об имевшем место в прошлом сексуальном насилии в спорте — в плавании[509], велосипедном спорте[510], футболе[511] и гимнастике[512], — привлекли пристальное внимание общественности не только к тому, насколько широко распространена эта проблема, но и к тому, как многое в данной ситуации зависит от уникальной позиции спортивного тренера, от его непосредственного доступа к телам, разуму и будущему юных спортсменов. В его руках «практически абсолютная власть»[513], как сказал один бывший футболист, переживший сексуальное насилие, во время интервью New York Times. Тренеры, по его словам, это своего рода «привратники мечты»[514].

Для Мишель тренер Марк был даже больше чем привратником мечты. «Я постоянно мечтала о том, как поступлю в колледж, а потом поеду в Южную Америку, чтобы играть там с лучшими из лучших. В моей комнате на стене висели плакаты с изображением великих игроков в поло. Я ни о чем больше не думала. А еще мне казалось, что тем, чем я занималась с тренером Марком, я помогаю своей семье, ведь мои родители не могли себе позволить, чтобы их дочь играла в поло или училась в колледже. Но я все же знала, что они не одобрили бы происходящее. Мне очень не хотелось этим заниматься, но я знала, что если прекращу, то потеряю все, над чем так много и усердно трудилась. Так что приемлемого выхода из ситуации для меня просто не существовало». А теперь послушайте, как одна молодая спортсменка описала власть, которую имел над ней ее тренер: «Я была полностью зависима от него, он был для меня Богом. С пятнадцати до девятнадцати лет он фактически владел мной»[515].

Что-то в этом роде могла сказать и Мишель.

* * *

Тренеру Марку, возможно, не удалось лишить Мишель ни девственности, ни любви к поло, но он лишил ее чувства нормальности. «Самым тяжелым последствием общения с ним, — призналась она, — стало то, что после него я уже не могла отличить реальное от нереального, опасное от безопасного». Получив стипендию, Мишель уехала в колледж, но и на спортивном поле, и за его пределами постоянно высматривала тренера Марка. На матчах она искала его грузовик на парковке, а по дороге на занятия иногда с ужасом думала о том, что он позвонит в колледж, и ее лишат стипендии.

Когда подружки, собравшись вместе в комнате общежития, рассказывали истории о любовных отношениях, Мишель наотрез отказывалась говорить на эту тему. «А о чем мне было рассказывать? Единственный опыт, который у меня был, сводился к умению прятать следы засосов, оставленных пятидесятилетним мужчиной», — сказала она. Чтобы избежать расспросов, она даже придумала и рассказала нескольким самым близким подругам историю о неудачных отношениях с мальчиком еще в родном городке. «Я чувствовала, что должна рассказать им хоть что-нибудь, какую-то историю вместо той, что произошла со мной на самом деле», — говорит Мишель. В результате она начала чувствовать себя лгуньей. «Я всегда чувствовала себя так, будто вру о тренере Марке, делаю из мухи слона, будто на самом деле мне не из-за чего так убиваться и расстраиваться и не стоит переживать. Мне казалось, что я стала одной из тех, о ком сейчас так много говорят, тех, что лгут о пережитом ими сексуальном насилии». Мишель не знала, что психологически устойчивым детям и подросткам свойственно придумывать себе «легенды»[516] или, проще говоря, как им самим кажется, сюжеты своих травм, более понятные для окружающих.

Поскольку ее сексуальный опыт очень сильно отличался от опыта и отношений других людей, Мишель чувствовала себя не такой, как все. Даже когда она находилась в компании сверстниц, а иногда и особенно в этот момент, ей казалось, что они живут на одной планете, а она на другой. Мишель не знала, что отчуждение, всепоглощающее чувство оторванности от людей — одно из наиболее распространенных последствий не только сексуального насилия, но и любых неблагоприятных жизненных обстоятельств. Когда с нами случается что-то плохое, мы обычно отдаляемся от тех, кто не пережил таких же невзгод и трудностей. Изолированные и оказавшиеся наедине со своими необычными обстоятельствами, мы чувствуем себя неспособными соединиться с обычными, повседневными переживаниями и с теми, кто их испытывает. Именно поэтому многим сверхнормальным людям мужчины и женщины, просто живущие своей жизнью, кажутся обескураживающими примерами того, как это должно быть — когда хочешь что-то сделать и доверяешь окружающему миру.