Книга Сверхнормальные. Истории, которые делают нас сильнее - Мэг Джей

Независимо от того, каковы их негативные обстоятельства или насколько они пострадали в результате, многие сверхнормальные действительно отличаются от остальных. Иногда это чувство кроется внутри человека — скажем, в форме убеждения «я ненормальный», — в других случаях приходит извне, например в виде убеждения «моя жизнь ненормальна». Например, Надя, чью мать и отца убили грабители, сказала о своей повседневной жизни: «После смерти родителей я больше всего мечтала о нормальности. Я просто хотела, чтобы люди смотрели на меня как обычно и так же ко мне относились. Меня волновали окружающие и их реакция. И то, что они меня жалеют. Я не хотела, чтобы это меня изменило и сделало ненормальной. Я хотела иметь возможность вести нормальную жизнь. Люди пытались помочь и сказать мне, что такова будет моя новая нормальность, но я не уверена, что после того как потеряла маму и папу, моя жизнь вообще когда-либо была нормальной».

Людям вроде Мишель, жизненные трудности которых еще и хранятся в строжайшем секрете, часто кажется, что что-то неправильно внутри них самих. Улыбки и смех окружающих служат им жестоким напоминанием о контрасте между тем, что сверхнормальные могут видеть, и тем, что они могут чувствовать. Они чувствуют себя[517]:

• отличающимися от других;

• чокнутыми;

• испорченными;

• одинокими;

• тревожными;

• измученными;

• беспомощными;

• лишенными надежды;

• всегда начеку;

• подозрительными;

• напуганными;

• виноватыми;

• отстраненными;

• осуждаемыми;

• теми, кому причинили боль;

• опустошенными;

• склонными к самоубийству;

• перфекционистами;

• сердитыми;

• старыми;

• жалеющими себя;

• не контролирующими свою жизнь;

• подавленными;

• жалкими;

• застрявшими в своих проблемах;

• неправильно понятыми;

• пристыженными;

• возбужденными;

• неспособными сосредоточиться;

• глупыми.

Когда Мишель впервые пришла ко мне на прием, она работала на правительство в качестве координатора — свидетеля жертвы, будучи, по сути, адвокатом людей, переживших самые разные преступления. «Я никогда в жизни не видела справедливости. И теперь, через пятнадцать лет, я все еще пытаюсь исправить ситуацию». Каждый день Мишель исправляла множество несправедливостей, и, хотя это была очень тяжелая работа, ее глаза сверкали, когда она рассказывала о своих клиентах, особенно о детях и подростках, которые не боялись противостоять тем, кто причинил им боль. «Знаете, одна из моих клиенток сегодня пришла на опознание в полицию в футболке с Чудо-женщиной», — сказала она однажды, сияя гордой улыбкой.

На работе многие считали Мишель героиней, но о себе она говорила словами из приведенного выше списка, особенно такими как «виноватая» и «чокнутая». «Если бы люди знали о моей истинной жизни, — сказала она на раннем этапе психотерапии, — они, вероятно, решили бы, что мне надо найти Бога, или хотя бы, знаете, какое-то лекарство или что-то в этом роде». Услышав это, я спросила Мишель, как спрашивала раньше многих сверхнормальных клиентов, считала ли она когда-нибудь себя человеком с устойчивой психикой. Или просто сильным человеком. «Знаете, психологически устойчивые люди не дремлют на кладбищах, — уверенно и горько ответила она и добавила то, что я уже слышала прежде много-много раз — И сильные люди не нуждаются в психотерапии».

* * *

По мнению психолога Эдит Вайскопф-Джолсон, самая большая трагедия для любого человека, с которым приключилась какая-то беда, заключается в том, что он «не только несчастлив, но и стыдится быть несчастным»[518]. Для Мишель тот факт, что она боролась с депрессией и тревогой, судя по всему, служил лишним подтверждением — с медицинской точки зрения, официально, — что она все время была права, считая, что с ней что-то не так, что она и правда не такая, как все. А между тем, хотя Мишель, безусловно, пережила в детстве серьезный стресс, она не уникальна.

По результатам соответствующих исследований более половины американцев[519] сталкиваются в детстве с теми или иными неблагоприятными обстоятельствами, и у около половины на каком-то этапе дальнейшей жизни выявляются признаки психического расстройства. На первый взгляд, люди с проблемами психического здоровья по определению не могут считаться психологически устойчивыми, однако это не так. Быть психологически устойчивым значит «хорошо адаптироваться после пережитых неблагоприятных жизненных обстоятельств»[520] — что вовсе не означает отсутствия чувств и эмоций, — и во многих смыслах Мишель адаптировалась вполне успешно. Она окончила колледж с отличием и получила степень магистра в области уголовного правосудия. На работе она делала много добра для многих людей, а по выходным с большим успехом играла в поло.

Со стороны женщина казалась образцом психологической устойчивости, но внутри сильно страдала, что бывает довольно часто. Согласно определению Американской психологической ассоциации, равно как и результатам многих исследований, «путь к психологической устойчивости обычно лежит через серьезные эмоциональные страдания»[521]. Иными словами, боль и борьба почти всегда являются неотъемлемой частью неповеданной истории о неблагоприятных жизненных обстоятельствах и психологической устойчивости. Когда я спросила Мишель, стала бы она меньше уважать своих клиентов, узнав, что они обратились за помощью к психотерапевту, что она, в сущности, довольно часто советовала им сделать, девушка ответила: «Нет, конечно же нет. Но ведь люди, с которыми я работаю, получили настоящие травмы. То, что пережила я, ничто по сравнению с их бедами».