Книга Рай на земле - Яна Темиз

Она снова вздохнула.

Кабинет был просторным, солнечным, уставленным, как положено кабинету, с пола до потолка книгами, и большой стол был удобным, и зеленая лампа на нем была хороша. Здесь не было компьютера и прочих новомодных штучек, и шторы выглядели так, словно им было уже много лет, и было даже сложно определить их первоначальный цвет.

Пропустив Елену Георгиевну, Лидия Дмитриевна закрыла дверь.

– Тут я его и увидела. Знаете, Верочка, до этого я как во сне была, мне все не верилось, что я действительно в его доме, даже старуха эта казалась какой-то нереальной, привидением что ли… а тут! Кажется, я даже плакала, и Лида мне что-то давала успокаивающее, я долго там просидела. Старуха… вам, я думаю, смешно, Верочка, что я так ее называю, сама ведь старуха уже, но она… ее как-то иначе и не назовешь, да я и имени-то ее не помнила, как и она моего! Так мы хотели забыть друг о друге, так хотели! Так вот, она исчезла куда-то со своей сиделкой, мы с Лидой еще долго говорили, ей так хотелось убедиться, что я не побегу доносить на ее драгоценного Олега! Она ведь меня только ради этого пригласила, думала, я все знаю, все поняла, и хотела меня… не знаю уж, задобрить или подкупить. Улик-то, собственно говоря, нет, но ей хотелось подстраховаться. Вот и картину мне отдала. Я ее с трудом довезла, они же метр двадцать в высоту, я помню, я когда раму заказывала… о господи, о чем я!.. Пойдемте в столовую, я там лучше соображаю. Здесь сижу теперь часами, вспоминаю и плачу. Так тяжело, Верочка… по вечерам особенно. Недавно песенку услышала по радио, мелочь вроде бы… а там такие слова: „Двум призракам напомнил старый сад о том, что было много лет назад!“ – и опять расплакалась. Тяжело, Верочка. Одной тяжело. Вы не оставайтесь одна ни в коем случае. Сейчас я чайник поставлю…

За окном осеннее солнце ярко высветило резьбу клена. Даже елка посветлела и словно повеселела, а на одной ее лапке была видна каждая иголочка, словно их выписал тонкой кистью какой-нибудь педантичный китаец или японец.

– Он поехал за мной в Анталью, потому что думал – и правильно думал! – что там никто не сможет никак найти никаких связей между нами. Их же невозможно найти: ничего нет, кроме точечной границы! Он туда приехал раньше меня, мы с Лидой все сравнили, и отель другой выбрал, по соседству, чтобы уж наверняка. И чтобы поменьше передо мной мелькать. Он же не мог знать, что я только солнечные очки буду носить… без диоптрий, идиотка старая! И мне… помните, я говорила, что мне казалось: за мной кто-то ходит, следит, что-то в этом роде? Наверное, есть все-таки какое-то шестое чувство, хоть я и сама себя уговаривала, что это ерунда и мои фантазии. А это, видимо, он ходил… присматривался, готовился… вот ведь ужас-то, да? Лида сказала, что он обознался. Та немка, она тоже по утрам и вечерам купалась, и то ли правда мы с ней похожи, то ли шапочки у нас одинаковые… а потом он сам попал в эту историю с хулиганами местными, не повезло ему. А с другой стороны, вроде как возмездие, правильно? Знаете, я теперь долго еще никуда не поеду! Может, это смешно, но я теперь повсюду оглядываюсь, мания преследования какая-то развилась. Думаю, приеду, куда-нибудь в Египет или еще в какой-нибудь рай на земле – и буду во все лица вглядываться, как сумасшедшая! И будет мне не до загара и не до рая! И вообще, чем здесь не рай, а, Верочка? Мы все ищем, ищем чего-то, и все лишь бы где-нибудь подальше… как у Бродского, помните, „нам не нравится время, а чаще место“. Я Бродского недавно для себя открыла, наше поколение ведь его совсем не знало, это для вас, я думаю, дико звучит… у него очень, я бы сказала, умные стихи. Да, о чем я? Мы вечно недовольны, вечно чего-то ищем, вот и выдумываем себе… кто рай, кто ад.

Перед отъездом, уже прощаясь, с трудом согласившись взять целую сумку яблок из сада („антоновские, Верочка, как у Бунина!“), Вера снова захотела взглянуть на картины.

– О чем речь, Верочка? Смотрите, сколько хотите, мне это так приятно… и потом они же ваши! Да-да, не возражайте, я же вам обещала: будут ваши! Расскажете всю историю своему… другу, ему должно понравиться. Дай бог, будете вместе до старости – и картины мои будут вместе. Кстати, о том же Бродском: я к нему так пристрастилась, вчера – только не смейтесь! – открыла его наугад и, смотрите, на что попала! Вот, прочитаю, тоже заложила для вас:

Иначе говоря, убийца – тот,Кто не имеет повода к убийству!Да, так оно и вышло в этот раз.Да-да, вы правы. Но ведь это…это…Ведь это – апология абсурда!Апофеоз бессмысленности! Бред!

– Разве не так, Верочка? Совершенно незнакомая женщина погибает по такой нелепой причине… без всякого повода! А знаете, Лида говорит, что Олег всегда считал этого юношу убийцей. Из-за ножа, бордового кимоно, мрачного вида… странно, да? Вы посмотрите сами, это же влюбленный, какой же из него убийца?!

Слишком много пустого пространства, подумала Вера. Они это любят, китайцы и японцы: умолчания и символы. А пустое пространство каждый волен заполнить сам.

И каждый заполняет – тем, чем может.

Тем, чем полна его душа.