Книга Рай на земле - Яна Темиз

Ее голос, перекрываемый резкими вскриками Анны Ивановны, удалился и исчез где-то в глубине огромной квартиры; Лидия Дмитриевна молчала, а Елена Георгиевна пыталась взять себя в руки и осмыслить услышанное.

Надо же, как бывает! Много лет она мучилась, сначала надеясь, а потом перестав надеяться, переживая его предательство, запрещая себе даже думать об этой истории, – а как не думать, если снять японку со стены она так и не смогла, и каждое утро и каждый вечер видела ее, и не только ее, но и пустое место, когда-то оставленное возле нее на стене…

Потом была Наташа, случайно узнавшая то, что ей самой никогда бы не узнать, но узнавшая слишком поздно, когда уже ничего нельзя было изменить и сделать. Нельзя было даже просто встретиться и сказать: это было недоразумение, я не получала твоих писем, не вини меня, и я не буду винить тебя.

И вот теперь – еще одна глава! Неужели действительно тайное всегда становится явным? Да нет, это просто случайность, что вот так, вдруг, удалось узнать что-то еще! Значит, он писал, не получал ответа, и, зная адрес, купил дом по соседству, и, наверное, что-то узнавал про нее у соседей… Елена Георгиевна даже покраснела, представив себе, что могли ему наговорить! Ее не слишком любили в этом поселке, и она даже гордилась этой нелюбовью, считая соседей недалекими и неинтересными людьми, ничего не видевшими, кроме своих грядок, – что они могли сказать? Что она давно замужем, что все время за границей, а у родителей и не бывает, что она гордячка и белоручка и живет в Москве, а со здешними не общается, – и он сидел в саду, там, где точечная граница, и надеялся увидеть ее.

Может быть – Елена Георгиевна пришла в ужас от этого предположения – может быть, он даже заходил к отцу под каким-нибудь нелепым дачным предлогом, вроде срочно понадобившихся граблей или лопаты, заходил и видел ее фотографии на стене, и узнал, что да, все так: замужем, за границей, счастлива и благополучна, – отец никогда не сказал бы постороннему человеку ничего другого. Например, что брак ее не удался и что она на грани развода или уже разведена, что за границу она действительно ездит, но что после первой поездки вернулась сама не своя и плакала по ночам, что детей у нее нет и счастья, кажется, тоже нет. Если отец так и думал про себя – он никогда не сказал бы этого! Никому, даже самому себе – не то что новому соседу!

– Он поехал туда, чтобы вас убить, – вдруг услышала она голос Лиды и не поняла, о ком и о чем она говорит. – И убил ту женщину.

– Кто?! Я уже ничего не понимаю, господи…

– Олег. Я… мне трудно это рассказывать, но вы же сами слышали… помните, там, в больнице?

В больнице? Да, у ее мужа была истерика, он что-то кричал, говорил что-то невразумительное, но она была слишком удивлена тем, что перед ней ее сосед по даче, и слишком озабочена своими обязанностями переводчика, своим полузабытым английским и тем, что оказалась втянутой в чужие дела, чтобы вникать в его бред.

– Он там много чего наговорил, – глядя куда-то мимо нее, говорила Лидия Дмитриевна. Видно было, что рассказывать все это ей трудно и неприятно, но она приняла решение и выполняет его. Говорила она негромко, монотонно, как-то излишне спокойно, как будто стараясь убедить всех и себя, что ее лично это совершенно не касается. – Постепенно я все поняла. Он несколько ночей еще бредил. А я слушала. Потом спросила его, но он… он почти не в себе, мне пришлось поместить его в клинику, пока не случилось чего похуже. Так что вы можете быть спокойны. Там хороший уход, говорят, у него ничего серьезного, просто нервное расстройство, но вам все равно нечего бояться. Когда его выпишут, я… да он и сам уже не решится… я думаю, это все болезнь…

Елена Георгиевна старательно слушала, но слова почему-то не желали обретать смысл. Кто-то кого-то убил? Олег в клинике? Чего ей не надо бояться?

– Я думала: и вы все поняли. И боялась, что вы можете там же его выдать. Конечно, доказать что-либо было бы трудно, почти невозможно, но его могли задержать, запретить ему выехать, кто их знает, какие у них законы? К тому же он сам себе вредил, все кричал, что утопил русалку! Я так боялась, что вы его выдадите! А потом я думала: вы все поняли и молчали, потому что это его сын. Вы же сказали, что он ваш сосед по даче, узнали его… ну и поняли тогда же что, в конечном итоге, все это из-за вас. А вы… неужели вы только сейчас?..

– Да, – с трудом кивнула Елена Георгиевна, – я и сейчас-то не все понимаю… тогда я думала, он просто бредит, и я никак не ожидала…

– Олег как-то узнал, кто вы такая, и решил вернуть матери ее кольцо. Вот это, как я понимаю, – она указала на руку Елены Георгиевны, и та испуганно повернула кольцо камнем внутрь. Она иногда делала так, возвращаясь поздней электричкой, или в метро – чтобы не слишком бросалось в глаза, зачем зря испытывать судьбу, мало ли вокруг опасностей. Но ему не суждено было быть украденным – вместо этого оно вернулось туда, откуда пришло к ней, и, кажется, это самое плохое из того, что могло с ним случиться.

– Она совсем помешалась на этом кольце, – Лидия Дмитриевна говорила, не понижая голоса, видимо не боясь, что свекровь может ее услышать. – У нас старая фотография осталась, где она с кольцом, черно-белая, правда, но неважно, кольцо там хорошо видно. Она, оказывается, все Олега изводила, что он обязан ей его вернуть, разыскать ту женщину, а сама уж ни фамилии вашей не помнила, ничего. Сама и не понимала, наверно, с кем говорит – с сыном или с мужем. Все смешалось… да, в доме Облонских!.. Такой вот у нас дом. С привидениями. Она ему совсем голову заморочила, хотя это не оправдание, конечно, я понимаю. Взрослый человек, должен сам понимать, что делает, но, знаете, Олег как-то никогда по-настоящему не был взрослым, это я сейчас поняла. Все при ней да при ней. Может, теперь повзрослеет… если вылечится. Я-то и не знала ничего, поверьте, только сейчас все выяснила. Олег… словом, он все время говорил, несколько суток… вы себе не представляете, что я пережила, это такой кошмар был! Он все рассказывал и рассказывал. Он как-то нашел вас, узнал что ли, я не поняла, а найдя, решил перевыполнить план, если так можно выразиться. Не просто вернуть кольцо, а убить вас. Не знаю уж, что ему мать наговорила, что он сам придумал и вообразил… еще картина эта с детства перед глазами. Он про нее тоже все время говорил…

– Картина?..

– Ваша картина, – она подчеркнула слово „ваша“ и, заметив непонимание, подтвердила: – Конечно, ваша. Как и кольцо. Вы имеете на них полное право.

Она тяжело поднялась с дивана, на котором они как-то незаметно для себя оказались после ухода старой королевы, и вышла из комнаты. Елена Георгиевна, все еще ничего не понимая, последовала за ней. Дойдя до очередной двери – а их в этот коридор выходило немало – Лидия Дмитриевна достала откуда-то ключ и отперла ее.

– Он всегда запирал кабинет, – сказала она, входя и взглядом приглашая войти и Елену Георгиевну, – Евгений Романович, я имею в виду… ну, и Олег потом. Я была совсем молодая, глупая, мне всегда казалось, что между ними какие-то нелады, но они же мне казались глубокими стариками! Я и не принимала их всерьез. К тому же своих проблем хватало: с такой свекровью попробуйте выжить… а я выжила. И семью сохранила, и сына вырастила, и карьеру Олег сделал. Наверное, если бы мы жили отдельно, ничего этого бы не случилось… или все равно случилось бы? Ох, не знаю…