Книга Почем фунт лиха - Людмила Милевская

— Так вы прямо из Ярославля?

— Да, поэтому так поздно. Не захотел сообщать эту новость потелефону.

— Правильно сделали, что приехали.

— Ну вот, в общем-то, и все, — сказал Дмитрий, поднимаясь сдивана.

— Как, вы уходите? Уже? — воскликнула я, не пряча своегоиспуга.

— Да, мне пора. Я почти сутки за рулем, а еще хочетсяпоспать.

— Вряд ли вам это удастся.

— Мне тоже так кажется, — подтвердил Дмитрий. — Спокойнойночи. Несмотря на неприятные обстоятельства, был рад вас видеть.

— Я тоже рада.

Мне хотелось сказать «безмерно рада», но я подумала, что этоуже слишком при таком равнодушии с его стороны. Зачем манил розами, когдасидит, как истукан?

Мы попрощались у порога. Закрыв дверь, я побежала к окну истала смотреть на освещенный одиноким фонарем двор, пока он не вышел. Постояврядом с роскошным белым «БМВ», он открыл дверцу, сел и уехал. Уехал мужчинамоей мечты, потому что в жизни так чаще всего и бывает: наши принцы не видят внас принцесс…

А я, глупая, хотела удивить его чужим «Ягуаром». Этотмужчина умеет жить в нашем мире, умеет заработать, умеет тратить. Все у негопо-настоящему. Какое счастье — быть с таким рядом. Хочется быть настоящей женщиной,ох, как хочется быть женщиной рядом с ним! Удивительно, почему этого же нехочется ему?

Я отправилась на кухню с острым желанием включить магнитофони спеть дуэтом с Аллой Пугачевой:

«Ты… Теперь я знаю — ты на свете есть…» Это у нас прекраснополучилось.

Глава 29

Утром я снова удостоверилась, что жизнь в непосредственнойблизости от ребенка не так прекрасна, к казалось на второй взгляд. Утромвыяснилось, что наши с Санькой режимы катастрофически не совпадают.

Он проснулся в шесть утра и тут же потребовал активногообщения. Я к этому времени только вошла во вкус сна и ни для какого общения негодилась. Я вообще не очень ясно представляла, с кем сегодня лежу в постели.

— Встявай! Встявай! — безжалостно тормошил меня Санька.

— Любимый, не надо, — томно прошептала я и повернулась надругой бок.

Такой сценарий Саньку явно не устраивал.

— Сьто? — спросил он, с деловым видом заглядывая мне вглаза.

— Слушай, а ты не мог бы поспать еще.

— Неть, — серьезно ответил он.

— Почему?

— Не хотетя.

— А мне хочется, очень хочется. Что будем делать? — снесчастной улыбкой спросила я.

Санька с пониманием кивнул головой, натянул на мое лицоодеяло, заботливо прихлопнул его ладошками по краям и сказал:

— Сьпи.

— А ты что будешь делать?

— Кофе.

После такого сообщения мне сразу же расхотелось спать.Пришлось идти помогать Саньке в его благородном намерении. Мы очень быстросварили кофе, приготовили завтрак и радостные уселись за стол. Я окончательнопроснулась, была бодра, и полна сил. С этими силами я и учила Саньку разливатькофе по чашкам, когда зазвонил телефон. Я догадалась, что это Нелли, иопечалилась.

— Как вы там? — явно предвкушая нытье и жалобы, спросилаона.

— Прекрасно, — похвасталась я. Нелли озадаченно хмыкнула.

— Хм… а Санька как?

— Чудесно.

— Он соскучился без меня?

— Не знаю, о тебе речи не было, — не без злорадства сообщилая. — Мы дружно приготовили завтрак и собираемся так же дружно его съесть.

— Кто это «мы»? — въедливо поинтересовалась Нелли.

— Мы — это я и Санька, — не без гордости заявила я. —Прекрасен наш союз.

— Это неудивительно, — принялась оправдываться Нелли. — Всемоя работа. Санька привык скитаться по чужим людям.

— Что значит «чужим»? — ревниво возмутилась я. — С каких этопор ты меня относишь к этой категории? Я все же, как-никак, крестная мать.

— Я хотела сказать, что нормальный ребенок должен первоевремя плакать и скучать по матери, а не варить кофе.

— Не волнуйся, у нас нормальный ребенок, — успокоила яНелли. — Плакал он вчера, но сегодня у нас полный контакт. Лучше расскажи, какдела у тебя. Где остановилась?

— У Нины Аркадьевны. Так удобней для нас обеих. Сейчас идемв больницу, а потом я тебе позвоню. Тетушку давать?

Я запаниковала.

— Нет, нет, не стоит ее беспокоить, да и завтрак остынет.

— Тогда отключаюсь. Поцелуй Саньку.

— Только этим и занимаюсь.

Положив трубку, я осторожно посмотрела на Саньку. Он, ничегоне подозревая, пытался поднять с пола бутерброд, упавший согласно законуподлости. Делал он это уморительно и осторожно, словно занятие его таило в себемассу опасностей. Растопырив испачканные маслом пальчики и высунув от усердиякончик язычка, Санька колдовал над бутербродом, словно над каким-то неизвестнымнауке зверем: опасливо дотрагивался рукой и тут же испуганно убирал ее.

— Зячем? — спросил он, когда я смела его «игрушку» в совокдля мусора.

— Пойдем помоем ручки и ам-ам, — миролюбиво предложила я.

— Не «ам-ам», а кусять, — с чувством собственногодостоинства поправил меня Санька.

Когда мы расправились с завтраком, явилась Старая дева.

— «Посмотри — над бездной голубою звездочет наедине ссобою…» Откуда у вас ребенок? — строго спросила она.

— Будто не знаете, откуда дети, — с апломбом ответила я. —Хотя в вашем положении вполне можете и не знать.

— Не вижу, чем отличаются наши положения, — сказала Стараядева и тут же пропела:

— «Правда жизни ложь твою срывает!»

Зная ее страсть к декламации, я выразительно указала наСаньку, который уже держал ведерко в руках и тащил меня в песочницу.

— Простите, я вся в делах.

Мы с Санькой бежали из собственной квартиры впереди Старойдевы.

— «Ты носился по небу, как птица, разве ж на земле тебесмириться…» — бубнила сзади она.

— Сьто тетя сказала? — уже в лифте заинтересовался Санькасодержанием услышанного.

Я вкратце пояснила ребенку смысл чаяний Старой девы. Думаю,он правильно понял.

День пролетел незаметно. Из песочницы мы направились в парк.Качели, карусели, машинки, моеженое, ой, простите, мороженое, обед в кафе,опять качели, карусели, мороженое…