Книга Вид транспорта - мужчина - Людмила Милевская

«Шея уже затекла. Пора перекур делать», — тряхнув челкой ираспрямляя усталую спину, решила Денисия.

— Кстати, Лар, как твой сынуля? — дежурно поинтересоваласьона, уходя в себя и механически массируя затылок.

Лариса преобразилась. Мгновенно отодвинув от себястарофранцузский словарь, она защебетала:

— Ой, Денька, мой Зюзик становится очень забавным. В домеремонт, а Зюзик счастлив. Лезет везде, мешается, достает Рашида вопросами.Знаешь, какое у него теперь самое любимое слово?

— Какое?

— Ебанок.

Денисия растерялась, но Лариса ее успокоила:

— Не пугайся, это всего лишь безобидный рубанок в исполнениимоего сына. У Зюзика образовалась жуткая информационная жажда. Все улавливает,как губка впитывает и такое потом выдает, что все держатся за животики.

— Вот хохмач.

— Спрашивает на днях: «Папа, что такое фураж?»

Рашид объясняет: «Корм для скота и все такое…» — «Ага, —делает вывод мой Зюзик, — значит, кураж — это корм для кур».

— Гениально! — восхитилась Денисия.

Лариса зарделась от удовольствия и продолжила:

— А вчера мы были в цирке. Вдруг объявляют:

«А теперь выступит женщина-змея!» Мой Рашидик возьми дабрякни: «Глянь, Ларка, коню ясно, что все женщины змеи, но эта даже нескрывает». И что ты думаешь, Зюзька подслушал и тут же, когда вернулись домой,заявил нашей соседке: «Здравствуйте, тетя Венера-змея». Та, разумеется, ушла воткат, а он ей: «Извините, все женщины змеи, но я не знал, что вы этоскрываете». Я Рашида своего чуть не убила, — заключила Лариса и рассмеялась.

Денисия посмотрела на нее с завистью и сказала:

— Счастливая ты, Ларка. Всегда у тебя настроение хорошее.

— Какая я, к черту, счастливая? — отмахнулась та. — У меняна руках муж, ремонт и ребенок. Причем ребенок доставляет меньше всего хлопот.

Она глянула на часы и всполошилась:

— Денька, за дело. Что-то плохо сегодня движется наш перевод,а через два часа я должна быть в редакции. , Денисия виновато пожала плечами:

— Самочувствие скверное. Думаю, слегка переутомилась наприеме вчера. В преддверии таких приемов отдыхать надо, а я пашу без продыху.Кажется, в голове тараканы уже завелись.

— Эхе-хе, — вздохнула Лариса, — жизнь наша бешеная.Действительно можно умом тронуться при такой загрузке. День расписан буквальнопо минутам, везде опаздываю, все меня костерят. Раньше хоть дома относительныйпокой был, теперь же, когда со мной приключился этот ремонт, жизнь сталаневыносима. Знаешь, подруга, крыша едет аж бегом. Пора обращаться к психиатру.

— Ой, пора!

— На кровать упаду, глаза закрою, а вместо сна звуки в ушах,ритм сумасшедший: «Гой-гой-паду-да жи-жи-ту-ру-ру…» Как тут не материться? Маршмоей жизни вместо сна.

— Да ты что? — ужаснулась Денисия.

— Клянусь моим Зюзей. Вот оно, мое женское счастье. А есликаким-то чудом заснуть ухитрюсь, мой тут как тут с дельным предложением.

— С каким?

Лариса горестно закатила глаза:

— Ну ты, блин, как маленькая. Известно с каким.

Какое еще дело мужику в два часа ночи делать приспичит? Некран же чинить. И что удивительно, всегда не вовремя его на подвиги тянет. Кактут не материться? И нет чтобы с ласки начать, он сразу с угрозы. «Толькопопробуй мне, — говорит, — заявить, что у тебя плохое самочувствие». — «Нет, —отвечаю, — самочувствие у меня завидное, а вот самочувствие отвратительное». Онсразу в крик: «Затрахали меня твои критические дни! Через них скоро импотентомстану». Я ему: «Рот закрой, ребенка разбудишь». Вот и вся любовь.

— Он не обижается? — с тревогой поинтересовалась Денисия.

Лариса обреченно махнула рукой:

— Уже привык. Честное слово, эта гонка за бабками добром незакончится. Мой прав: скоро, блин, будем все как один припадочными, но зато внорках, бриллиантах и на «мерсах». Как тут не материться?

Вот прикинь, вчера сумасшедший гонорар получила, а радостиноль. На душе сплошной непокой. Так, без всякого удовольствия, шубку изстриженой норки себе и купила. Пришла домой, глянула в зеркало — зашибись. Вредакции все бабы будут в отпаде. Одним походом в «шоп» задаваку Козлову, с еесраным песцом, ниже плинтуса опустила. Казалось бы, радуйся, а на душе, кромесмятения и тревоги, ничего.

— Ты знаешь, то же самое и у меня, — призналась Денисия.

— Что? — испугалась Лариса. — Тоже шубка из стриженой норки?

— Да нет, у меня только смятение и тревога. Так и кажется,за поворотом беда.

— Ты даже не представляешь, как я тебе сочувствую! — вздыхаяс облегчением, воскликнула Лариса.

«И есть чему», — уныло подумала Денисия.

Действительно, ощущение беды доставало с утра, и Денисия немогла понять почему. Вчера (вот повезло!) побывала у французского посла наприеме, сегодня премию получила… Конечно, не такой гонорар, как у Ларки, шубкуиз норки не купишь, но при нашей бедности ничего…

Можно было бы все спихнуть на погоду, но противное мокроененастье давно сошло, затих пронизывающий до костей ветер, ударил легкийприятный морозец, и выглянуло наконец солнышко. Оно не очень-то грело, но затосветило с ярким озорством, наполняя девичью душу Денисии иллюзией скорой весны.Казалось бы, все хорошо, но беспричинное ощущение непредотвратимого горяпоселилось в груди, пугало и ныло.