Книга Запретная. Не остановить - Инна Стужева

и не твоей.

— Я зарабатываю деньги, — пожимаю я плечами. — Стараюсь, выкладываюсь, конечно, как могу. Как поступила бы с любым делом. Не хочу никого подвести. Но… ты прав, модельный бизнес, это не центр моей вселенной тоже. Хоть очень важная, и любимая часть жизни.

— В любом случае поздравляю с победой. Ты умница, Бельчонок.

Гордей присаживается ко мне на кровать, наклоняется и легонько целует меня в нос.

Сердце замирает от его близости, но он тут же отстраняется, и переводит взгляд на цветы.

— Давай поставим их в вазу, окей?

Я киваю, он забирает у меня букет и отходит.

С все еще неровно колотящемся сердцем, потому что наивно решила, будто он попытается поцеловать в губы, я откидываюсь на подушках, и снова беру в руки журнал.

Подношу к лицу, вглядываюсь в снимок внимательнее.

Ракурс очень удачный, а еще игра света и тени. Как иначе, если его делал такой профессионал, как Марта Сергеевна?

Я стою в полупрофиль, волосы треплет легкий ветерок, на лице немного грустное, но вместе с тем глубокое, мечтательное выражение.

— Помню тот день на Бали, — усмехаюсь я. — Ты стоял буквально в нескольких метрах от меня. Только приехал, и сразу эти съемки. Я так переживала. Мне нестерпимо хотелось повернуться, и проверить, смотришь ли ты на меня.

— Я смотрел, — говорит Гордей.

Оставляет цветы, и возвращается к моей кровати.

— Конечно, смотрел, Бельчонок. Постоянно, и только на тебя. Ты отлично держалась, посылая в меня холодное спокойствие, в то время как я… еле сдерживался, чтобы не подойти, и не упасть к твоим ногам.

— Да? Мне казалось, все было совсем наоборот.

Я продолжаю смотреть на снимок, бездумно вожу по нему пальцем. Вчера Ви сделала мне классный маникюр, решив, что это поднимет мне настроение. Меня до сих пор окутывает тепло ее забыты. И… окунаться в прошлое становится немного легче.

— Я напился тогда в хлам, и да, решил избавиться от наваждения. Не получилось.

— Я тоже пыталась, — говорю я, но… ты оказался слишком хорош в сексе.

Произношу, и поднимаю взгляд на Гордея.

Это была моя попытка стать раскованнее, пошутить… Я не знаю, как он ее воспримет. Но… слова сами сорвались, прежде, чем я сумела выставить хоть какой-то фильтр.

Он… воспринимает так, как я и хочу.

Усмехается слегка, ничуть не поверив, потом проводит рукой по волосам.

— Ты мне льстишь, Бельчонок, — говорит он. — Я был… тем еще мудаком. И ты и я это знаем.

— Ты стал моим первым парнем, я впечатлилась в любом случае.

Гордей подходит к кровати, опускается на колени, и подается вперед, как делал, когда я только пришла в себя.

Закидывает на меня руку, кладет голову на мой живот. Вторую руку он подсовывает мне под поясницу, и как бы обнимает.

Трется носом о футболку, и снова прижимается к животу щекой.

— Несмотря ни на что, ты лучшее, что случалось в моей жизни, — говорит он. — Но я вел себя как мудак. Не исправить.

Я лежу, боясь лишний раз вздохнуть.

— Потому что до одури ревновал. Не знаю, просто ко всему, даже к твоим мыслям не обо мне. И вместе с тем злился на то, что все это чувствую. Что ни хрена у меня не прошло. Знаешь, мне хотелось… с утра до вечера кончать в тебя. Сделать только своей, застолбить навечно. Чем больше я отталкивал, тем сильнее хотелось… Чтобы все, что только возможно, произошло у тебя со мной. И дальше… Думал, отпустит. Может, тогда… Но, как ты догадываешься…

Он поднимает лицо и чуть придвигается ко мне.

— Слишком много обо мне, не заметила? На самом деле, самое важное это то, чего хочешь ты.

Мои руки непроизвольно тянутся к его волосам, зарываюсь пальцами. Играю с прядями, то открывая его высокий лоб, то взъерошивая, и делая челку. Ему безумно идет и так, и так.

С челкой он выглядит немного проще. Если нужно снимать спортивную одежду, стилисты ее обычно оставляют, а если парфюм, или что-то из разряда элитного, то чаще всего зачесывают назад.

Мне нравятся оба варианта. Также, как я всегда принимала любое его настроение.

Гордей не запрещает. Позволяет развлекаться с его волосами в свое удовольствие. В голове его слова, про то, что самое важное, это чего хочу я.

— А если я скажу, что хочу, чтобы ты ушел? — спрашиваю я.

Наверное, вопрос очень предсказуемый, но, раз уж зашла речь, я не могу его не задать.

— А ты хочешь, Бельчонок? Хочешь, чтобы я ушел?

Я не могу ответить однозначно, а потому закусываю губу.

Не знаю, как бы сложился наш диалог дальше, но, как всегда бывает в трудные минуты, на помощь мне приходит Марта Сергеевна.

На этот раз своим своевременным звонком.

— Привет, дорогая. Ты уже видела журнал «… »? — спрашивает она, как всегда без лишних предисловий, едва я принимаю вызов.

— Да, — отвечаю я, улыбаясь, и скашивая глаза на журнал, продолжающий лежать передо мной.

— Самое популярное издание страны, Арин. Это стоит отметить, не считаешь?

— Да, конечно, надо…

— Как насчет ресторана сегодня в семь? Мы с тобой, и еще несколько девочек. Нам всем не терпится поздравить тебя, дорогая.

— Мне очень хочется, но… я вынуждена отказаться, — говорю я, и вздыхаю. — Случайно повредила ногу, и теперь лежу в больнице.

— Так, что за больница? — деловито спрашивает Марта Сергеевна после небольшой паузы.

— Ничего такого, меня скоро выписывают…

Но Марта Сергеевна бесцеремонно меня перебивает.

— Что за больница, Арин, ты уже скажешь, наконец? Или мне из тебя клещами все тянуть?

Мне так неудобно, но Марта Сергеевна настаивает, и я вынуждена пообещать, что пришлю адрес сообщением в ближайшие десять минут, как только смогу его выяснить.

***

Дверь распахивается, и в палату… в буквальном смысле вваливается толпа.

Марта Сергеевна впереди, а за ней Оксана, и не меньше десятка моих знакомых девочек моделей. Даже один парень, не помню уже его имени, но пару месяцев назад, мы снимали что-то в паре для каталога. Ээээ, Дима, или Петя. Рады и Лены нет, и я тут же расслабляюсь.

Палата сейчас же наполняется шумом и веселым гомоном.

В руках у девчонок цветы, не такие шикарные, как дарит мне Гордей, но все-таки очень приятно, что они подумали. А еще конфеты, шоколад разных видов и фрукты.

— Не желательно, но иногда, и если очень хочется, то можно, — говорит Марта Сергеевна, и все это складывается на тумбу, стоящую возле моей кровати.

— Сама не съешь, так медсестрам раздашь, они это любят, — добавляет Оксана, а