Книга Проклятие Этари - Анастасия Сычёва

— Это сделал ты? — Голос скрежетал так, словно его обладатель учился заново говорить.

— Да, — безжизненно ответил архимаг.

— Арлион, ты спятил? — изумленно выдохнул темноэльфийский король.

Архимаг усмехнулся — резко, неприятно, так что у меня по коже побежали мурашки — а затем его лицо снова застыло.

— Я убил ее, — задумчиво проговорил он. — Я во всем виноват. Мне надо было быть осторожнее, а я вместо этого убил ее.

Он был не в себе, это было очевидно. Однако остальные, за исключением Лэнгстона, находились в такой растерянности, что явно приняли его слова за чистую монету, к тому же картина смотрелась очень убедительно — нож валялся рядом, а руки эльфа после проверки были красны от крови. И что же будет дальше? Его арестуют?

Однако на этом моменте сон прервался. Я села в кровати и зажгла светильник, сна не было ни в одном глазу.

Значит, вот что произошло на самом деле. Вот как он признался в убийстве Исабелы. Но ведь получается, что официальный повод к войне, описанный во всех исторических книгах, был подложным! Арлион Этари не убивал королеву, но, находясь в шоке от пережитого, подтвердил обвинение! Но, боги, как же это было страшно! Я даже представить себе не могла, что человеческое лицо способно быть таким… неживым. Причем я была уверена, что выглядеть хуже, чем Арлион в тот момент, уже невозможно, но ровно через несколько минут я увидела Магнуса, который с легкостью составил эльфу конкуренцию. Боги, какой это был удар для них обоих! А сама Исабела? Ее же убили просто так, чтобы проучить совершенно другого человека!

Теперь понятно, что случилось дальше. Судя по лицу Арлиона, он вполне мог повредиться рассудком от горя. Всю жизнь он любил только одну женщину, с которой даже не мог быть вместе, и тут такое… И если он и в самом деле в тот момент сошел с ума, тогда безумием объясняется и его ненависть к вампирам, и все те зверства, которые он творил.

Ненависть к вампирам… Неудивительно, что во время войны они с Раннулфом Тасселом нашли общий язык.

Какая-то мысль вдруг шевельнулась у меня в голове, не имеющая никакого отношения к событиям столетней давности. Нечто неуловимое промелькнуло на краешке сознания и пропало.

Поняв, что ту мысль я безнадежно упустила, я снова легла. Утром проснулась разбитая, Невыспавшаяся, и на завтрак, а затем в библиотеку отправилась в отвратительном настроении. Из головы не шли последний сон и внезапно открывшаяся правда, и я была в полной растерянности. Меня не покидало странное ощущение, словно я должна куда-то бежать и пытаться срочно что-то исправить, но что? На какую бы правду у меня ни открылись глаза, это все — события столетней давности. Прошлое не изменить, как бы я этого ни хотела.

А ведь если Адриан ненавидел род Этари в первую очередь из-за смерти матери, получается, его ненависть беспочвенна. Конечно, это нисколько не умаляет того факта, что Арлион переубивал кучу народу вообще и вампиров в частности, но хотя бы это обвинение — наверняка одно из самых тяжелых в глазах архивампира — с меня можно снять.

Жаль, что я не могу сказать ему об этом. Да даже если могла бы, разве он бы мне поверил? На протяжении ста лет Адриан точно знал обстоятельства смерти Исабелы, и вряд ли он легко бы принял другую версию событий.

Боги, создается впечатление, что я проклята — мало того, что род Этари все ненавидят и потому эта ненависть переносится на меня, так еще мне одной известна тяжелая правда о том, что послужило поводом для Кровавой войны! И, похоже, я обречена всю жизнь прожить с этой правдой, не имея возможности хоть с кем-то его поделиться, поскольку как, ну как объяснить это кому-то?!

Хлопнувшая дверь вернула меня в реальный мир, и, подняв голову, я увидела Грейсона, зашедшего в библиотеку. Одет он был в обычный дорожный сюртук, длинные волосы собраны в косу. Увидеть его здесь было неожиданно, но я, стряхнув с себя оцепенение, постаралась приветливо улыбнуться.

— Здравствуйте, мастер, — поздоровалась я. — Вам позвать библиотекаря?

— Не нужно, — качнул он головой. — Я хотел поговорить с тобой.

Я удивилась, но постаралась не подать вида. Грейсону теперь известно, кто я, так какое же дело у него может быть к внучке Арлиона Этари?

— Я слушаю вас.

Помедлив, мастер заговорил:

— Я покидаю Оранмор. Все, что мог, я уже рассказал остальным магам, так что больше в моем присутствии во дворце смысла нет. Да и съезд почти окончен, и маги скоро тоже уедут из Оранмора. И перед отъездом я хотел бы отдать тебе это.

С этими словами он расстегнул цепочку, проглядывавшую из-за ворота, и протянул мне массивный золотой медальон. Растерянно взяв его, я осмотрела подарок. На плоской верхней поверхности был выполнен незнакомый герб — фигура в плаще с капюшоном держала в одной руке ветвь, а в другой — обнаженный меч. Работа была очень тонкая и удивляла своей искусностью.

— Я рискну предположить, что ты в скором времени можешь отправиться в Селендрию, — тем временем сказал Грейсон. Я оторвалась от подарка и удивленно посмотрела на него, а он спокойно пояснил: — Думаю, ты захочешь выяснить что-нибудь о своей семье. Но с этим могут возникнуть определенные трудности, а если ты будешь под защитой одного из древних родов, то у тебя больше шансов, что тебя выслушают.

— Так это… — Растерявшись от своей догадки, я приподняла руку с медальоном.

— Это родовой медальон, — подтвердил Грейсон. — Мне он все равно не очень нужен, пока я в Госфорде, а тебе пригодится.

— Но почему? — недоуменно спросила я. Медальон с гербом — символ принадлежности к определенной семье, и подобное украшение у эльфов считалось очень важным, поскольку они придавали огромное значение тому, кто в каком роду родился, какие заслуги и прегрешения были у этого рода и насколько древней являлась эта семья. Чем древнее и приближеннее она была к трону, тем больше влияния имели ее представители. Да, подобное можно сказать и о людях, и о вампирах, и о прочих расах, но у эльфов эта система возводилась практически в культ.

Грейсон пожал плечами.

— Прими это в качестве извинений за то, что произошло в прошлом году. Удачи… Корделия.

Улыбнувшись на прощание, он вышел из библиотеки, оставив меня в искреннем недоумении. Почему он так беспокоится обо мне? С прошлого года утекло много воды, да и не произошло тогда ничего такого особенного, из-за чего нужно просить у меня прощения спустя год… Может, это какая-то ловушка? Я с сомнением посмотрела на украшение. Даже если Грейсон не имеет ничего против меня, принадлежащей к роду Этари, вряд ли он испытывает ко мне какие-то теплые чувства. Тогда зачем ему помогать мне?

В результате я все же надела медальон на шею, но решила носить его под одеждой и никому не показывать. Кто его знает, чем это все обернется.

Вечером после ужина я поднялась к себе. Подошла к окну, за которым, несмотря на поздний час, только начинало клониться к закату солнце. Как же красиво… И тепло, припекает, хоть уже и вечер. В этот момент я сообразила, что дело не в солнце, а просто нагрелось зеркало-артефакт у меня в кармане. Ну вот, о спокойном вечере можно сразу забыть, сейчас мне предстоит рассказать о дворцовой практике…