Книга Под кожей - Мишель Фейбер

Домой хочу, подумала она, но решение было принято: дома у нее больше нет.

Через несколько минут Иссерли уже ехала мимо Тейна, направляясь на юг и все еще борясь с искушением решение это пересмотреть. Если она свернет с А-9 и проедет через центр города, то попадет, добравшись до другого его края, на еще одну дорогу, ведущую к Портмахомаку — и к ферме Аблах. Однако ферма Аблах для нее отныне закрыта. «Корпорация Весса» не будет печься о ней, если она перестанет давать продукцию; предоставлять ей крышу над головой и питание по одной лишь доброте сердечной никому там и в голову не придет.

Что касается Амлиса, он сказал, что вернется… но такие, как он, всегда были горазды на обещания, не правда ли? Как насчет всех мужчин, обещавших ей помощь и защиту, когда ее возраст приближался к квалификационному? «На Плантации? Такую красавицу, как ты? Пусть только попробуют, Исс, я сразу поговорю с отцом». Забалованные мелкие позеры, какого ни возьми. Ну их в жопу, всех до единого.

Было бы очень легко поддаться соблазнам этого мира, сказал Амлис, коснувшись ее руки. Потому что он на редкость, на редкость… прекрасен. Что он имел в виду? Что и она тоже прекрасна? Почему бы еще стал он касаться ее руки? Пальцы Амлиса… Но нет, конечно, он говорил о другом. Амлис впервые в жизни увидел море и небо, с которого падал снег, а рядом с ним в это время сидела, потея, изуродованная калека. Прелести ее изрезанного тела вряд ли могли соперничать с новым, нагим миром, ведь так?

Боль сжала ей сердце. Она уже тосковала по берегу Аблаха. Время, потраченное ночью на блуждания по пустому коттеджу, она могла провести там, прогуливаясь при лунном свете вдоль самой воды или по краю утесов. Впрочем, она и тогда понимала бы, скорее всего, что от прощания становится лишь тяжелее.

Одной из возможностей будущего, которые Иссерли обдумывала, расхаживая по пустым комнатам коттеджа, была жизнь в пещере на берегу Аблаха. Пещер там имелось несколько, однако она никогда в них не заглядывала, опасаясь приступа клаустрофобии, — что, разумеется, и было основным затруднением, сопряженным с осуществлением идеи пещерной жизни.

Помимо них имелась еще стоявшая на берегу каменная хижина («рыбачья лачуга» — так обозначил ее однажды с видом всезнайки Ессвис). Двери лачуги, повидавшей не один шторм, подгнили и истончились до того, что раскачивались на ветру, как занавески; окна отсутствовали, омерзительный пол был заляпан дегтем и усеян разложившимся овечьим пометом. Однако главное неудобство обитания в этом домишке составлял прикрепленный к его полу болтами чугунный механизм — здоровенный, величиной с корову, — предназначенный для выволакиванья на берег рыбацких суденышек. Весьма неудобно получится, если она разляжется, голая, в углу хижины и заснет, а туда вдруг ввалится целый экипаж рыбаков.

Подумывала Иссерли и о том, чтобы построить себе на одном из утесов пристанище из веток, прибитых к берегу досок и, может быть, больших листов гофрированной жести, которые море нередко выбрасывало на берег. Однако, если на земле фермы появится новая хибарка, Ессвис наверняка обнаружит ее, особенно после исчезновения Иссерли и поисков, которые он вслед за этим предпримет. А как только «Корпорация Весса» узнает о ее побеге, Ессвис получит приказ, в содержании коего Иссерли не сомневалась.

Она помрачнела, снова вспомнив о полиции. Позволить, чтобы полицейские остановили ее, Иссерли не могла, потому что машина у нее была изукрашена неоплаченными стикерами дорожного налога, а водительских прав она не имела. Ей необходимо найти укрытие и перестать на какое-то время разъезжать по дорогам. Задача не так чтобы очень сложная, решить ее будет легко. В конце концов, к А-9 она больше не привязана и может заняться исследованием дорог боковых и окольных, там и машин гораздо меньше и участки еще не вырубленного леса намного длиннее. Она может и на деревьях прятаться — как фазан.

Три дня спустя Иссерли проснулась, сжимая в кулаках какой-то мех, сразу после завершившегося бурным выбросом секреций эротического сна. Мех оказался капюшоном анорака, использовавшегося вместо подушки, когда она спала на заднем сиденье машины. Неудобно там было до ужаса, однако сейчас Иссерли наполняло ощущение причудившегося оргазма, от которого ей хотелось смеяться.

Машина стояла в подобии натуральной перголы, образованной росшими по берегам озера папоротниками. Кончики их ветвей касались окон машины, крошечные птички спрыгивали с ветвей на ее крышу, постукивали коготками по металлу и возвращались назад. Невидимые существа — возможно, утки или лебеди — копошились где-то рядышком в неподвижной воде, особенно поздними вечерами. Сверху это место было так плотно закрыто ветвями, что снежинки никогда не достигали здесь земли, а солнечный свет пробивался сюда скорее отраженным от озера, чем прошедшим сквозь кроны деревьев.

Так или иначе, пергола была укрытием настолько хорошим, что Иссерли, заехав в нее пару дней назад, обнаружила здесь и еще одну машину. По счастью, брошенную. От машины остались одни обглодки: выпотрошенные, бесколесные, покрытые ржавчиной всевозможных лесных оттенков и поросшие мхом. Иссерли поставила рядом с ней свою — получилась дополнительная маскировка.

Что и говорить, первая ночь далась ей тяжело. Заднее сиденье было всего на несколько дюймов короче нее, но эти отсутствующие дюймы создавали жестокие трудности для ее тела. Однако Иссерли их пережила и в следующие две ночи чувствовала себя немного лучше.

Спать в машине ей не хотелось, но выбора, пока она не нашла себе другой приют, у нее не было. Конечно, мысль о том, чтобы заночевать под звездами, свернувшись на каком-нибудь поле в клубочек, была и дерзкой, и весьма романтичной, однако Иссерли знала, что на следующий же день тело покарает ее за такую вольность. Она нуждалась в постели или, по крайней мере, в какой-то мягкой лежанке. Заднее сиденье машины было, во всяком случае, пухлым и гладким. И если утром она обнаруживала, проснувшись, что нажила за ночь серьезные неприятности, то все-таки могла подняться, ухватившись за подголовники передних сидений и подтянувшись.

Идеальным местом для сна, совершенным жилищем, которое она избрала бы, если б в ее распоряжение предоставили все дома мира, был заброшенный маяк. Но разве маяки забрасывают? Хорошо бы. Маяки стоят на самом краешке земли, перед открытым морем, и шпили их почти достают до облаков. Иссерли могла представить себе, как она живет на верху маяка, спит на мягком матрасе и ее со всех сторон окружают окна. Пропускающие в комнату солнце, едва оно восходит.

Однако сейчас она лежала почти на земле, ослабевшая от голода. Нужно будет что-нибудь съесть сегодня, что-то более существенное, чем сырая репа, которую она позапрошлой ночью украла с поля.

Покончив с разминкой, Иссерли зашла в мелкую ледяную воду озера и омылась. Потом побрилась, держа зеркальце в одной руке, а лезвие бритвы в другой, смывая с него шампунную пену мерцающей водой. Оставалось надеяться, что шампунь не причинит никакого вреда обитателям озера. Несколько капель синтетического мыла на такой огромный резервуар естественной чистоты сильно испортить ее не смогут, верно?