Книга Призрак Оперы - Гастон Леру

– Две минуты прошли. Прощайте, мадемуазель. Прыгай,кузнечик!

– Эрик! – закричала Кристина, которая, должно быть, схватилаего за руку. – Поклянитесь мне, монстр, поклянитесь своей адской любовью, чтоскорпион как раз то, что надо повернуть?

– Да, это то, что пошлет нас на небо.

– О, вы имеете в виду, что это убьет нас?

– Конечно, нет, невинное дитя! Я имею в виду, что это пошлетнас на небо нашей женитьбы. Скорпион открывает бал.. Довольно! Вы не хотитескорпиона? Тогда я поверну кузнечика.

– Эрик.

– Довольно!

Я присоединил свой крик к крику Кристины. Рауль, все еще наколенях, продолжал молиться.

– Эрик, я повернула скорпиона!

Что за секунду мы пережили! Ожидание! Ожидание взрыва,который разорвет всех на кусочки в середине грома и руин! Мы чувствовали, какчто-то трещит в бездне под нашими ногами, и это, возможно, является началомвысшей точки ужаса. Через люк, открытый в темноту (черная бездна в чернойночи), мы слышали беспокойное шипение – первый звук горящего фитиля, вначалеслабый, затем все сильнее, сильнее.

Но слушайте, слушайте! И держите обе руки на вашемколотящемся сердце, готовым разорваться вместе с сердцами других«представителей рода человеческого»!

Это не было шипением огня. Больше похоже на стремительнуюводу…

В люк! Слушайте! Слушайте!

Теперь звук стал булькающим.

В люк! В люк! Какая прохлада! Холодная вода! , Чувствожажды, которое отступило, когда пришел ужас, со звуком струящейся водывернулось еще более сильным, чем прежде. Вода! Вода!

Вода поднималась в погребе Эрика над бочками, всеми бочкамис порохом. (Бочки! Бочки! Есть бочки для продажи?) Вода! Мы спустились внизвстретить ее нашими пересохшими глотками. Она поднималась к нашим подбородкам,к нашим ртам. И мы пили в погребе, пили из погреба, как из стакана.

Мы спустились вниз встретить воду и теперь поднимались вверхвместе с ней.

Весь этот порох теперь не нужен, затоплен! Хорошо сделаннаяработа! Недостатка воды в доме у озера не было! Если бы так продолжалось идальше, все озеро вылилось бы в погреб.

Мы не знали, где остановится вода Она все еще поднималась.

Выйдя из погреба, вода стала растекаться по полу камерыпыток. Ведь так весь дом у озера может быть затоплен! Пол в камере стал самнебольшим озером, в котором шлепали наши ноги. Воды уже было более чемдостаточно. Эрику пора закрыть ее.

– Эрик! Эрик! Достаточно воды для пороха! Закройте ее.Поверните скорпиона! – кричали мы.

Но Эрик не отвечал. Мы не слышали ничего, кроме звукаподнимающейся воды. Она уже доходила до середины наших икр.

– Кристина! Кристина! – закричал Рауль. – Вода поднимается!Она уже достигла наших коленей!

Но Кристина тоже не отвечала. Из соседней комнаты недоносилось ни звука. Там никого не было! Никого, кто закрыл бы воду! Никого,кто повернул бы скорпиона!

Мы были одни в темноте, в воде, окружающей нас,поднимающейся, охлаждающей нас.

– Эрик! Эрик! Кристина! Кристина!

Мы потеряли опору, и вода закружила нас в мощном водовороте.Нас бросало к темным зеркалам, но они, казалось, отталкивали нас, и наши глоткивопили над вспенившейся стихией.

Должны ли мы умереть здесь, затопленные в камере пыток? Яникогда не видел, чтобы такое случалось раньше с кем-нибудь из жертв. Эрикникогда не показывал мне подобную смерть через то маленькое окно во время«розовых часов» Мазендерана.

– Эрик! Эрик! Я спас вам жизнь! Помните? Вы были обречены?Вы должны были умереть! Я открыл для вас ворота жизни! Эрик!

Мы кружились н воде, как обломки корабля после крушения.

Внезапно мои руки ухватились за ствол железного дерева. Я позвалРауля, и вскоре мы оба уже держались за ветку железного дерева.

Вода все еще поднималась…

– Попытайтесь вспомнить! Каково пространство между веткойжелезного дерева и куполообразным потолком камеры пыток? Попытайтесь вспомнить!В конце концов, может быть, вода остановится. Она должна найти свой собственныйуровень. Да, я думаю, она останавливается… Нет! Нет! Это ужасно! Мы должныплыть! Плывите!

Мы поплыли, задыхаясь, борясь с темной водой, нам былотрудно дышать этим черным воздухом над черной водой. Воздух уходил из комнаты.Мы слышали, как он утекает через какую-то вентиляционную систему. Мы продолжаликружиться до тех пор, пока не нашли воздушную отдушину и не прижались к нейртами. Но силы покидали меня. Я хватался за стены, стеклянные стены, и моиотчаявшиеся пальцы скользили по ним. Мы начинали тонуть. Последнее усилие!Последний крик:

– Эрик! Кристина!

Булькающий звук в ушах, под поверхностью темной воды,бульканье в ушах. И перед тем как потерять сознание, мне показалось, что яуслышал сквозь это кошмарное «Бочки! Бочки! Есть бочки для продажи?»

Глава 27

Конец любовной истории призрака

Мы подошли к концу письменного отчета, который передал мнеперс.

Несмотря на ужас положения, в котором смерть казаласьнеизбежной, Рауль и его спутник были спасены благодаря великой преданностиКристины Доз. Оставшуюся часть истории рассказал мне сам перс.

Когда я встретился с ним, он жил в небольшой квартире наулице Риволи, напротив Тюильри. Он был очень болен, и потребовалось все моервение репортера-историка на службе истины, чтобы уговорить его согласитьсяразгрузить свою память. Его верный старый слуга Дариус был еще с ним, и онпровел меня к хозяину. Перс принял меня возле окна, выходящего в сад Тюильри.Он сидел в большом кресле и, когда пытался держаться бодро, было видно, чтокогда-то это был красивый, хорошо сложенный мужчина. На меня смотрели все ещепрекрасные глаза, но бледное лицо выглядело очень усталым. Голова перса, обычнопокрытая каракулевой шапкой, была обрита. На нем был простой свободный пиджак,и он невольно развлекал себя тем, что вертел большими пальцами рук внутри рукавов.Но ум его оставался вполне ясным.

Перс не мог вспоминать ужасы прошлого без понятноговолнения, и мне пришлось выжимать из него конец этой странной истории буквальнопо кускам. Иногда я должен был долго умолять его, прежде чем он отвечал на моивопросы, а иногда, поощряемый своими воспоминаниями, он с удивительной живостьюрисовал отвратительный образ Эрика и страшные часы, которые он и Рауль де Шаньипровели в доме у озера. Я все еще вижу, как он дрожит мелкой дрожью, описываясвое пробуждение в спальне Луи-Филиппа после потери сознания в воде.