Книга Призрак Оперы - Гастон Леру

– Тихо! – сказал я. Мне послышались шаги в соседней комнате.

Я не ошибся. Скрипнула дверь, потом последовали шаги. Кто-топостучал по стене, и мы узнали голос Кристины:

– Рауль! Рауль!

Мы начали говорить через стену. Кристина рыдала. Она незнала, найдет ли еще Рауля в живых Монстр был страшен. Он неистовствовал вожидании, что Кристина ответит «да», но напрасно. Однако она пообещала сказать,если Эрик отведет ее в камеру пыток. Но он упрямо отказывался, постоянноугрожая всем представителям рода человеческого. Наконец, после долгих часовэтого ада, он ушел, оставив ее одну обдумать свое решение в последний раз.

Долгих часов? Который же теперь час?

– Который час, Кристина?

– Одиннадцать часов, точнее без пяти минут одиннадцать.

– Но каких одиннадцать часов?

– Одиннадцать часов, которые решают – жизнь или смерть, –ответила Кристина хриплым от волнения голосом. – Эрик сказал мне это опять,уходя. Он ужасен! Он был подобен маньяку, он снял маску, но огонь горел в егозолотых глазах! И он продолжал смеяться. Он хохотал, как пьяный демон, когдапроизнес эти слова: «Пять минут! Я оставляю вас одну из-за вашей хорошоизвестной скромности. Я не хочу заставлять вас краснеть передо мной, какзастенчивую невесту, когда вы произнесете „да“. Это то, чего джентльмен не сделает!»Да, он был подобен пьяному демону! Он отпустил руку в свой «мешок жизни исмерти» и сказал: «Вот маленький бронзовый ключ, открывающий черные ящики накамине в спальне Луи-Филиппа. В одном ящике вы найдете скорпиона, в другом –кузнечика, оба прекрасно выполнены в японской бронзе. Эти животные помогут вамсделать выбор. Если вы повернете скорпиона, чтобы он смотрел в противоположномнаправлении, то, когда я вернусь в комнату, комнату помолвки, я буду знать, чтоваш ответ „да“. Если же вы повернете кузнечика, то, вернувшись сюда, в комнатусмерти, я буду знать, что ваш ответ „нет“. И Эрик опять засмеялся, как пьяныйдемон. Я на коленях просила его дать мне ключ от камеры пыток и обещала, что,если он сделает это, я буду его женой навечно. Но он ответил, что ключ непонадобится больше никогда и он выбросит его в озеро. Затем, все еще смеясь,демон ушел, сказав, что оставляет меня одну на пять минут, потому что онджентльмен и знает, как уберечь женскую скромность. О да, он также сказал:„Кузнечик! Будьте осторожны с кузнечиком! Кузнечики прыгают, и прыгают оченьвысоко!“ Я здесь своими словами попытался воспроизвести смысл путаной, почтибессвязной речи Кристины. Она тоже, очевидно, достигла за эти двадцать четыречаса предела человеческих страданий и, возможно, страдала даже больше, чем мы.Она продолжала прерывать себя и нас криками: „Рауль! Вам больно?“, ощупываластену, которая теперь была холодной, и спрашивала, почему она такая горячая.

Пять минут проходили, и скорпион и кузнечик не давали покоямоему бедному истощенному разуму. Но мне все еще хватило ясности, чтобы понять,что, если кузнечик будет повернут, он прыгнет – то есть взорвет Оперу и всех«представителей рода человеческого» внутри нее. У меня не было сомнения, чтокузнечик каким-то образом связан с зарядом, который мог взорвать пороховойпогреб.

Теперь, когда Рауль опять слышал голос Кристины, его разум,казалось, вновь приобрел силу и ясность. Молодой человек быстро рассказал обопасности, грозящей всем нам. Она должна повернуть скорпиона немедленно.Поскольку это совпадало с «да», которого так страстно желал Эрик, то удастсяпредотвратить катастрофу.

– Идите, моя дорогая, идите, – просил Рауль, Молчание.

– Кристина, – позвал я, – где вы?

– Перед скорпионом.

– Не прикасайтесь к нему!

Мне пришло в голову, так как я знал Эрика, что он, возможно,опять обманул Кристину: может быть, именно скорпион взорвет Оперу. Почемумонстра до сих пор нет в комнате? Пять минут давно уже прошли, а он все еще невернулся. Вероятно, ушел в надежное место и теперь ждет мощного взрыва. Большеждать ему было нечего, поскольку он не мог в действительности надеяться на то,что Кристина когда-либо добровольно согласится стать его добычей. Почему он невернулся обратно?

– Не прикасайтесь к скорпиону!

– Он идет! – закричала Кристина. – Я слышу его! Он в самомделе возвращался. Мы слышали его шаги, затем они затихли. Эрик подошел кКристине, не говоря ни слова.

– Эрик! – позвал я громко. – Это я! Вы узнаете меня?

– Вы оба еще живы? – ответил он чрезвычайно мирным тоном. –Хорошо, только не вздумайте причинить мне какие-либо неприятности.

Я попытался прервать монстра, но он сказал так холодно, чтоя застыл за своей стеной:

– Ни одного слова, дорога, или я все взорву. – Затем онпродолжал: – Честь принадлежит мадемуазель Доэ. Она не прикоснулась кскорпиону, – как спокойно он говорил! – но она не прикоснулась и к кузнечику, –с таким пугающим самообладанием! – однако еще не поздно. Сейчас я откроюмаленькие ящики из черного дерева, без ключа, потому что я любитель люков иоткрываю и закрываю все, что хочу. Посмотрите сюда, мадемуазель, и вы увидитеэтих маленьких животных. Они сделаны реалистично, не правда ли? И выглядят такбезобидно? Но нельзя судить о книге по ее обложке. – Все это было сказано твердым,равнодушным голосом. – Если вы повернете кузнечика, мадемуазель, мы всевзорвемся. Под нами достаточно пороха, чтобы разрушить все близлежащие кварталыПарижа. Если вы повернете скорпиона, весь порох будет затоплен. В честь нашейсвадьбы, мадемуазель, вы сделаете прекрасный подарок нескольким сотням парижан,которые сейчас аплодируют бедному шедевру Мейербера. Вы подарите им, жизнь,когда вашими красивыми руками – каким утомленным был его голос! – вы повернетескорпиона. И для нас зазвонят свадебные колокола! – Молчание, затем он сновапроизнес: – Если через две минуты вы не повернете скорпиона (у меня часы,которые идут прекрасно), я поверну кузнечика. И помните, что кузнечики прыгаюточень высоко.

Молчание возобновилось, тревожное молчание. Я знал, что,когда Эрик говорил таким спокойным, мирным, утомленным голосом, это означало,что он на конце своего каната, способный иди на самое колоссальное преступлениеили на самую пылкую преданность, и что в таком состоянии, из-за одногонеосторожного слова, он может вызвать бурю.

Поняв, что ему ничего не остается делать, кроме какмолиться, Рауль упал на колени. Что касается меня, мое сердце колотилось такбешено, что я положил руку на грудь, напуганный тем, что оно может взорваться.Мы оба с ужасом сознавали, что происходит в охваченном паникой разуме Кристиныв это время, мы понимали, почему она не решалась повернуть скорпиона. Что еслискорпион взорвет все, если Эрик решил заставить всех нас умереть вместе с ним?

Наконец мы услышали его голос, теперь ангельски мягкий: