Книга Где лежит море? - Юрг Шубигер

— Ну надо же, — сказала Мисс. — 24 кошки… И каждую нужно погладить и накормить… — И она опять улыбнулась. — По мне, лучше б это была собака. Но только одна.

— Речь вообще не о том, кошки это или собаки, — сказала учительница.

— А о чем же? — удивилась Мисс.

— О числах. Кошки — только пример. Вместо них ты могла бы взять пальцы.

— 24 пальца? Где же мне их взять?

И Мисс принялась рассматривать свои красивые пальцы с налакированными ногтями. Ведь она не ребенок и никогда им не была. Она настоящая дама, стройная, загоревшая, с красными губками, голубыми глазами и небольшим носиком.

Учительница улыбнулась. Но Мисс больше не улыбалась. Дома она легла на кровать и закрыла глаза, как это обычно делают куклы. Под веками у нее выступили слезы. Они были несолеными. Я это точно знала, потому что однажды их попробовала. Но все-таки это были слезы. И я протянула Мисс свой носовой платок.

— Думаешь, я такая странная? — спросила Мисс и, собравшись с духом, широко раскрыла свои голубые глаза. Теперь она сидела на кровати, положив перед собой руки.

— Да, — честно сказала я.

— А что ты еще обо мне думаешь?

— Что ты красивая.

— Очень?

— Ты худая, а я толстая, — сказала я.

Мисс кивнула. Ей было все равно, какая я. Худая или толстая. И мне ужасно захотелось заплакать, но я сдержалась. К тому же мой платок и так был весь мокрый от ее слез. И еще я хотела есть. Когда мы с мамой обедали, Мисс всегда сидела рядом. Она ничего не ела, а только пила. Жидкость ей нужна была, чтобы плакать и писать. Как-то она выпила кока-колы, а потом плакала и писала только колой. Несколько раз я пыталась ее накормить: один раз манной кашей, один раз творогом и один раз шоколадом. Но Мисс только набивала себе полный рот еды, а дальше эта еда никуда не шла. Мисс не умела жевать и глотать. Она даже не знала, как это делается. А когда я ей это продемонстрировала, Мисс начала реветь с набитым ртом. Ее белые зубы нужны были только для красоты, да еще для того, чтобы правильно произносить звук «с». В моем имени целых два таких звука — меня зовут Сусанна.

Каждую субботу нас забирал папа, и мы вместе куда-нибудь ходили. Например, на пляж или в кино. Мисс почти всегда была с нами. Она не купалась, а только загорала. Я же, наоборот, очень любила купаться. Потому что когда купаешься, видна только голова, а это у меня самое лучшее. Точнее, было самое лучшее. Теперь-то у меня и другие части тела ничего.

Мисс повсюду пускали без билета. Нужно было только доказать, что она кукла. Правда, не всегда это было так просто.

— Кукла, говорите? — спросила нас как-то билетерша в кино. — Кукла, которая умеет разговаривать и улыбаться?

— Кто умеет разговаривать? — изобразила я.

— Кто умеет улыбаться? — подхватил папа.

Мисс же усиленно затрясла головой, как будто хотела сказать: «Нет, ну честное слово, за всю свою жизнь я не произнесла ни словечка!»

— Попробуйте ущипнуть ее за руку, — предложил папа.

Но билетерша не соглашалась.

— Пожалуйста, — попросил папа и поднес Мисс так близко к окошку кассы, что женщине нужно было только протянуть к ней руку. Она ущипнула Мисс, и та даже не пикнула. Билетерша улыбнулась и тут же выдала нам два билета. Мы с Мисс сидели в одном кресле, но нам к этому было не привыкать.

В тот день показывали «Белоснежку». Мисс смотрела на экран, как всегда не моргая. На моем фоне ее беленькое личико казалось задумчивым и прекрасным. И тут вдруг она захлопала в ладоши. Хотя в зале стояла мертвая тишина, потому что все, затаив дыхание, ждали, откроет ли Белоснежка дверь своей злой мачехе или хоть в этот раз, хоть один-единственный раз она этого не сделает. Конечно, кукла не могла хлопать громко, но все-таки это помешало.

Наверное, Мисс думала, что между гномами и королевичем нет никакой разницы. По крайней мере, мне так показалось, потому что когда фильм закончился, она сказала, что, лучше бы Белоснежка осталась у гномов.

— Почему? — спросила я.

— Потому что их много, — сказала Мисс.

И хотя это прозвучало глупо, какой-то смысл в этом и правда был. Папа вообще считал, что Мисс довольно смышленая, но только ум у нее совсем не такой, как у нас.

Кое-чему Мисс так и не научилась. Например, быстро-быстро моргать глазами, как Белоснежка, и при этом еще говорить и улыбаться. Почему-то Мисс не только моргала, но и кланялась всем туловищем. А ведь Белоснежка так не делала. Еще она решила перекрасить свои светлые волосы, чтобы они стали черные, как черное дерево. Но случайно покрасила не только волосы, но и все лицо. Никогда еще она не была такой красивой! Вылитая темнокожая сестра Белоснежки. Но она-то хотела быть как сама Белоснежка — белой, как снег. И нам с мамой пришлось хорошенько ее выкупать. После чего она стала почти такой же беленькой, как раньше. Но уже слегка потрепанной, а может быть, просто уставшей.

— Ах, — сказала Мисс.

Больше всего Мисс хотелось иметь зеркало. А мне совсем не хотелось. Я и так прекрасно знала, как я выгляжу.

— Или я, или зеркало, — сказала я. — Так что выбирай.

Мисс выбрала зеркало. И еще долго плакала, пока из нее не вылилась вся вода. И вот тогда-то она заплакала по-настоящему. Когда она плакала всухую, это всегда выходило намного безутешнее, чем когда из нее лилась вода.

Я тоже заплакала, но все-таки не уступила.

— Если тебе так интересно, как ты выглядишь, я тебе расскажу, — предложила я.

Мисс перестала плакать.

— Ладно уж, — согласилась она. — Давай рассказывай.

— Ты очень красивая. Как всегда.

— Клянись!

Я поклялась. И с этого момента Мисс по многу раз в день меня спрашивала:

— Как всегда?

А я говорила:

— Да.

Один раз она задавала этот вопрос утром, один раз в обед, один раз вечером и один раз перед сном. Точнее, перед тем, как мы ложились спать. Я ведь не знаю наверняка, что она делала, лежа на спине с закрытыми глазами.

А поскольку выглядела она всегда одинаково, то и отвечала я одно и то же: