Книга Папины дочки - Тасмина Перри

Уолтон как будто не заметил, что она намекнула ему на свои успехи, и в этом бесцеремонном пренебрежении было нечто обидное.

— Журнал — это бизнес, — повторил он. — Я пришел в «Альянс», чтобы помочь этому изданию достичь процветания. Это не только вечеринки и презентации. Скажу вам откровенно, Кейт, сейчас журнал вряд ли представляет интерес для инвесторов.

Кейт мгновенно поняла — Уолтон настроен недружелюбно.

— Как прошли показы в Нью-Йорке? — поинтересовался он будто невзначай.

Вопрос был задан вовремя, потому что она уже чувствовала, что закипает от раздражения.

— Удачно, и интерес к нам растет, — ответила она, с трудом сохраняя спокойствие, — но если хотите знать мое личное мнение, Уильям, то я считаю, что с тех пор, как я стала главным редактором, мы увеличили прибыль журнала на пятьдесят процентов, а это все-таки неплохой показатель. Мы привлекли рекламодателей, разве этого мало?

— Я сейчас говорю не о тех, кто поставляет нам рекламу распродаж, которые проходят по сто тысяч раз за месяц, — прервал он ее рассуждения, бросив на стол последний номер «Класса».

— Ну конечно же, мы не можем претендовать на мировую сенсацию, мы, в конце концов, не программа теленовостей, но все же дела у нас идут лучше, чем в «Татлер» и «Харпер».

Уолтон скрестил пальцы и мрачно посмотрел на нее. Кейт понимала, что у нее нет ни малейших шансов переубедить или хоть немного расположить его к себе.

— Те журналы, которые вы изволили упомянуть, по крайней мере уже имеют готовые обложки для апрельских номеров.

Кейт бросило в жар. Так вот в чем дело! Вот почему Николь Валентайн так ехидно улыбалась: она знала о том, какой разговор ее ожидает. Ну что же, она поквитается с ней за это. Кейт с силой вонзила ногти в ладонь.

— Вы уже все знаете, — вздохнула она. — Я только что услышала об этой неприятности. Не катастрофа, но проблема. Я постараюсь ее разрешить в ближайшее время. — На ее щеках выступил предательский румянец. Она лгала: ведь она и понятия не имела, что теперь делать. Но похоже, Уолтону было наплевать на это. Он встал с кресла и теперь смотрел в окно, повернувшись к ней спиной и вертя в руке мячик для гольфа.

— Я не вникаю в процессы управления вашим журналом на микроуровне, Кейт, — произнес он почти равнодушным тоном, — мне все равно, чья фотография будет на обложке, лишь бы журнал при этом хорошо продавался. Так вот, если хотите знать мое мнение, «Класс» должен быть более ориентирован на массовый рынок, в нем должно быть больше практически полезной информации. Мы не должны исходить из того, что «Класс» лучше продается, чем «Татлер», мы должны принять во внимание то, что он продается хуже, чем «Гламур».

Он повернулся к Кейт и постучал мячиком о стол.

— Мы должны делать журнал для всех.

В Кейт вдруг пробудился дух ее отца, который, как правило, сначала проявлял бычье упрямство, а затем уже начинал мыслить рационально. Но все же она вовремя опомнилась.

— Разумное замечание, не могу не согласиться, — отозвалась она, поправив манжету блузки — надо же было как-то справиться с дрожью в руках и разрушить это затянувшееся противостояние. Интересно, а как бы чувствовала себя на ее месте Камилла? — Но я надеюсь, вам известно, что «Класс» — это не совсем массовый журнал.

Он посмотрел на нее с недоверием и холодно улыбнулся:

— Верно, Кейт, верно. Так вы понимаете, о чем я говорю, не так ли?

Уолтоновская манера беседовать бесила ее, она боялась задохнуться от нараставшего где-то в глубине гнева.

— Что вы имеете в виду?

Он явно не торопился. Вероятно, сейчас он испытывал чувство удовлетворения после всех унижений, через которые ему довелось пройти, — он возил мордой об стол дочь самого Освальда Бэлкона. Пройдясь вдоль окна, он остановился в противоположном углу кабинета и посмотрел на Кейт.

— Достопочтенная Кэтрин Бэлкон, — заговорил он с язвительной усмешкой, ранившей Кейт как бритва. — Для журнала, безусловно, весьма почетно иметь в качестве главного редактора особу титулованную — благодаря этому факту интерес публики к изданию значительно возрос. Но если мы хотим, чтобы «Класс» стал более популярным и даже популистским журналом, то я смею предположить, что ему понадобится кто-то, кто будет интересоваться потребностями и жизнью обычных людей, а не только гордо взирать на них с высоты башен отцовского замка.

— Но это же смешно! — гневно возразила Кейт. — Все, что я делаю, подтверждает мою способность руководить журналом. И уж если на то пошло, то мне и в голову не приходило смотреть на кого-либо свысока только потому, что я принадлежу к аристократической фамилии.

Уолтон пристально посмотрел на колени Кейт, открытые слишком короткой юбкой, и подумал, что неплохо было бы познакомиться с ней поближе.

— Просто мы с вами не можем достичь взаимопонимания, Кейт, — резко заметил он, развернувшись и направился к своему креслу. — У меня есть свои соображения по поводу будущего журнала. — Он взял телефон и отыскал в записной книжке номер, по которому обычно заказывал обед. — Но, боюсь, вам они не придутся по вкусу.

Кейт смотрела на него, оцепенев от такой наглости.

Она даже не могла сообразить, как лучше повести себя сейчас.

— Что это значит?

— А то, мисс Бэлкон, что вы эффектная женщина, но, к сожалению, это все, чем можете похвастаться.

Кейт не шевелилась. Она сомневалась, что вообще найдет в себе силы подняться с кресла.

— Я допустила какую-то серьезную ошибку?

Уолтон сделал вид, что не расслышал ее вопрос. Он целиком сосредоточил свое внимание на экране компьютера.

— Отлично, — спокойно сказала Кейт, справившись с замешательством и вставая. — Вы будете иметь дело с моим адвокатом.

Она направилась к двери. Уильям Уолтон кинул прощальный взгляд на ее длинные стройные ноги и ответил:

— Пусть он позвонит моему секретарю.

3

Карнак был великолепен. Несмотря на то что Том мечтал о сиесте после обильного обеда и чрезмерного количества выпитого пива, он не жалел, что присоединился к маленькой группке гостей с «Мамонии», пожелавших посетить храмовый комплекс недалеко от Луксора. Трудно было оторвать взгляд от огромных колонн, отбрасывавших тени на разогретый песок под ярко-голубым небом. Он улыбнулся, подумав, что знаменитым людям не мешало бы почаще приходить сюда: посмотреть на это гигантское строение, чтобы усмирить собственную гордыню и осознать, насколько малы и ничтожны их жизни перед столпами древности. Том не прочь был пробыть в Карнаке подольше, лишь бы не возвращаться к Серене, которая клокотала от гнева, после того как за обедом поговорила с этим похотливым янки Саркисом.

Серена. Вначале все у них складывалось превосходно. Том восхищался ее темпераментом, и даже ее вспышки раздражения и ярости казались ему восхитительными, будившими его страсть и не позволявшими заскучать. Прежде он мало общался с людьми ее крута, и поэтому плохо представлял себе, насколько взбалмошными и эгоцентричными бывают женщины из высшего общества. Ему и в голову не приходило, что Серена может быть равнодушна к нему и целиком сконцентрирована лишь на своих амбициях. Но теперь он знал, что это так: в жилах Серены течет ледяная вода, а не огонь, как он наивно полагал раньше. Ему потребовалось немало времени, чтобы осознать: в семейке Бэлкон каждый был одержим только одной страстью — страстью к собственной персоне; ничто больше их не интересовало. И тогда он стал втайне мечтать о том, чтобы сбежать от Серены и вернуться к милой девушке из забегаловки, с которой он познакомился, когда жил в своем доме в деревне Костволдз. Она была простушкой с неотбеленными зубами, упругой грудью и румяными щечками. Она ловко разливала пиво посетителям, щедро одаривая их улыбками. И она была теплее и нежнее Серены.