Книга Запретный плод - Лорел Гамильтон

Жан-Клод вдруг оказался рядом, а как он подходил, я невидела.

– Вы не пострадали, Анита?

Голос его говорил такое, чего в словах и близко не было. Внем были обещания, которые шепчутся в темных комнатах под прохладными простынями.Он засасывал меня, подкрадывался, как выпрашивающий деньги пьяница, и черт меняпобери, это было приятно. Грохот – визг – шум хлестнули через мое сознание,отбрасывая вампира, удерживая его на расстоянии.

Это заговорил мой пейджер. Я моргнула и отшатнулась отстола.

– Не трогайте меня! – предупредила я.

– Разумеется! – улыбнулся он.

Я нажала кнопку, заглушив пейджер. Слава тебе, Господи, чтоя повесила пейджер на пояс, а не сунула в сумку. А то я бы его не услышала. Япозвонила из бара и узнала, что понадобилась полиции в качестве эксперта накладбище Хилл-крест. Придется в выходную ночь работать. Ур-ра! И в самом делеура.

Я предложила Кэтрин, что возьму ее с собой, но она захотелаостаться. Много чего можно сказать о вампирах, но они увлекают. Это написано вих должностной инструкции вместе с работой по ночам и питьем крови.

Я пообещала, что вернусь вовремя и отвезу их домой. Потомвзяла свой крест у гардеробщицы святынь и сунула под блузку.

У двери стоял Жан-Клод.

– А я ведь почти вас поймал, мой маленький аниматор.

Я бросила быстрый взгляд на его лицо и тут же опустилаглаза.

– “Почти” не считается, противный кровосос.

Жан-Клод запрокинул голову и засмеялся. И смех егосопровождал меня в ночь, как скользящий по спине бархат.

Глава 5

Гроб лежал на боку. Вдоль темного лака тянулись царапины откогтей. Бледно-голубое полотно, имитирующее шелк, было разорвано и смято. Одинотпечаток окровавленной руки был виден ясно – почти что человеческий. От трупапостарше остался только разорванный в клочья коричневый костюм, начистообглоданная косточка пальца и обрывок скальпа. Этот человек был блондином.

Второе тело лежало футах в пяти. Изорванная мужская одежда.Грудная клетка была разорвана, ребра торчали яичными скорлупками. Почти всевнутренние органы отсутствовали, полости тела зияли дуплом в старой колоде.Только лицо было нетронуто. Невозможно вытаращенные синие глаза пялились налетние звезды.

Я была рада, что сейчас темно. Ночное зрение у меня хорошее,но темнота скрадывает цвет. И вся кровь была черной. Труп мужчины терялся втени деревьев. Я могла его не видеть, если не подходить. Но я уже к немуподходила. Я измерила следы укусов своей верной рулеткой. Надев пластиковыеперчатки, я исследовала тело, ища ключи к разгадке. Их не было.

Сейчас я на месте преступления могла делать все, что сочтунужным. Его уже засняли со всех возможных углов. Я была последним вызванным“экспертом”. Труповозка уже ждала, пока я закончу.

А я почти закончила. Я знала, что убило этого человека.Гули. Я сузила круг поисков до определенного вида нежити. Да уж, заслуга. Этоим мог сказать и коронер.

Я вспотела в комбинезоне, который надела, чтобы защититьодежду. Поначалу этот комбинезон был у меня предназначен для закапываниявампиров, но потом я стала таскать его на места преступлений. На коленях ивдоль штанин были черные пятна. Наверняка много крови на траве. Слава Богу, чтомне не надо смотреть на это при свете дня.

Не знаю, почему подобное зрелище днем хуже, но сценапреступления при свете дня снится мне чаще. Кровь всегда такая густая итемно-красная.

Ночью все мягче и не такое реальное. Для меня это лучше.

Расстегнув молнию, я распахнула комбинезон, впустив в негопрохладный ветер. В воздухе пахло дождем. Надвигалась очередная гроза.

Желтая полицейская лента обернулась вокруг деревьев икустов. Одна желтая петля огибала каченное подножие ангела. Она трепетала ихлопала в нарастающем ветре. Сержант Рудольф Сторр приподнял ленту и подошел комне.

Был он шести футов ростом и сложен, как борец. И шаг у негобыл решительный, широкий и отрывистый. Дольф был главой нового отдела – командыпризраков. Официально он назывался Региональная Группа РасследованияПротивоестественных Событий и занимался преступлениями со сверхъестественнойподоплекой. Назначение в команду никак не было ступенью в карьере. Прав былВилли Мак-Кой: новый отдел был неискренней попыткой обдурить прессу илибералов.

Дольф кому-то не угодил, а то бы его не бросили на этуработу. Но Дольф не был бы Дольфом, если бы не старался делать свою работу какможно лучше. Он был чем-то вроде стихийной силы. Он не орал, простоприсутствовал, и поэтому дело делалось.

– Ну? – сказал он.

Таков наш говорун Дольф.

– Нападение гулей.

– И?

Я пожала плечами:

– А гулей на этом кладбище нет.

Он смотрел на меня, тщательно сохраняя на лицебеспристрастность. Это он умел отлично – стараться не влиять на своих людей.

– Ты только что сказала, что это нападение гулей.

– Да, но они пришли откуда-то из-за ограды кладбища.

– И что?

– Никогда не слыхала о гулях, которые могли бы такдалеко уйти от своего кладбища.

Я глядела на него, пытаясь увидеть, понимает ли он, что яговорю.

– Расскажи-ка мне про гулей, Анита.

У него в руке уже был верный блокнот, а в другой –наставленное перо.

– Это кладбище – по-прежнему освященная земля. Гулямиобычно заражены кладбища либо старые, либо такие, на которых выполнялисьсатанинские или вудуистские обряды. Такие злые чары изнашивают освящение, иземля становится не святой. Когда это случается, гули либо приходят снаружи,либо встают из могил. Что именно – никто не знает.

– Постой, что значит – никто не знает?

– В принципе не знает.

– Объясни.

– Вампиров создают другие вампиры. Зомби поднимают измогил аниматоры или жрецы вуду. Гули, насколько нам известно, выползают из могилсами по себе. Есть теория, что гулями становятся злые люди. Я в это не верю.Одно время была теория, что гулем становится человек, укушенныйсверхъестественным существом – вампиром, оборотнем, кем угодно. Но я виделаполностью опустевшие кладбища, где каждый труп был гулем. Невозможно, чтобыкаждый из них при жизни был атакован сверхъестественной силой.

– Ладно, мы не знаем, откуда берутся гули. А что мызнаем?

– Гули, в отличие от зомби, не разлагаются. Онисохраняют форму, подобно вампирам. Они чуть разумнее животных, но только чуть.Они трусы и никогда не нападут на человека, если он не ранен и в сознании.