Книга Портфель для Настеньки - Иван Иванович Сабило

сказал я. — Не говори. Но, может быть, ты покажешь нам свой портфель?

Настенька повела нас в комнату и показала черный портфель с белым замком.

— Три семьдесят? — спросил Кеша.

— Три семьдесят, — радостно повторила Настенька и погладила маленькой ладошкой черную шершавую кожу. — Ладно, скажу: мне его дед Захар купил. Я на улицу вышла, опять заплакала. А он подошел и повел меня покупать.

— Ну, дед! — сказал Кеша. — И здесь успел.

Наши приехали

Дед Захар сидел на кухне и ел суп.

— Ну, как дела, дед? — таинственным голосом спросил Кеша. — Как погодка?

Захар отложил ложку, вытер бороду и кивнул.

— Все. Кончили. Двадцать два тополя.

— А у меня в школе неприятности, — вздохнул Кеша. — Сегодня педсовет, промотали немецкий. И, между прочим, твой внук виноват больше других — это он всех подговорил… Ты, случаем, не зайдешь? Раньше ты к этому терпимо относился.

— Я никогда к твоим выходкам терпимо не относился, — сказал Захар. — Я вот смотрю, что мне в свое детство из твоего и вставлять будет нечего.

— Конечно. И не будет. Если портфели раньше нас девчонкам покупать. Ты скажи, как это получилось?

Захар хотел ответить, но вдруг закрыл глаза, и рука его медленно поднялась на грудь, где сердце.

— Деда, плохо тебе? Плохо?..

— Валидол, — прошептал Захар.

Кеша бросился в комнату, а я налил в чашку воды, поставил рядом, вскочил на подоконник, открыл форточку.

— Деда, выпей. Скорей!

Захар открыл глаза. Дрожащей рукой взял из коричневой бутылочки таблетку и сунул в рот. Подождав, тихо сказал:

— Ничего. Я еще на следующий год марафон «Пушкин — Ленинград» побегу…

Мы с Кешей вышли на лестницу.

— Боюсь я за деда, — сказал Кеша.

— И я боюсь, — сказал я, думая о Кешином Захаре, о своей бабушке и о том, что мне тринадцать лет, а ей уже шестьдесят пять, и о том, что сегодня педсовет, и о том, что с каждым днем моя жизнь делается все сложнее.

На улице начинало темнеть, но, подойдя к своему дому, я увидел, как из такси выходят мои родители и сестры. Папа уже заметил меня и, улыбаясь, развел руки в стороны. И, чуть не заревев от радости, я бросился к нему на шею…