Книга Пражский синдром - Татьяна Рябинина

- Я не успел спросить тебя, как ты живешь, Анна. Муж, дети?

- В разводе, - коротко ответила я. – Детей нет. Судя по кольцу, ты тоже?

- Я вдовец, - чуть помедлив, сказал он. – Милена погибла два года назад. Автокатастрофа.

- Извини… - по спине словно холодной лапой провело.

- Ничего. У меня дочка. Марта. Семь лет. Я теперь живу в Праге. Отец пять лет назад умер, нам с братом осталась его компания.

- Да, мне Нелиба сказал, что ты совладелец ювелирного дома.

- Ну, это только звучит так серьезно, - усмехнулся Алеш. – На самом деле все было здорово запущено и в долгах. И мы еле-еле начали выбираться из этой ямы. Зденек занимается финансовой частью и производством, а я – главный художник. Эскизы, модели, коллекции.

- Знаешь, - смущенно призналась я, - так за весь день толком и не смогла ничего рассмотреть. Времени не хватило. Но вообще я равнодушна к украшениям.

- Может, потому, что у тебя не было по-настоящему хороших? Я не говорю, обязательно дорогих. Скорее, тех, которые были бы… не знаю, как лучше сказать. Только твоими – подходящими только тебе.

- Одно было, - улыбнулась я. – Совичка.

Алеш улыбнулся в ответ, и я – как когда-то – положила голову ему на плечо. И он снова коснулся губами моих волос.

- А дочка живет с тобой? – помолчав, спросила я.

- Все сложно, Анна, - вздохнул Алеш. – Эти два года она жила в Брно с моей матерью. Я навещал их часто. Но в конце недели привезу ее в Прагу. Она идет в школу осенью.

- И кто будет с ней, пока ты на работе? Когда она будет приходить из школы?

- Я не сижу постоянно в офисе. У меня мастерская в моем доме, на первом этаже. В основном там работаю. А если что, жена брата может присмотреть. Или к себе забрать на время, если надо уехать. У них своих двое, немного постарше. А ты, значит, переводчица?

- Да, но в основном письменно. Сегодня – это случайность. Директор переводческого бюро – моя подруга. Уговорила подменить вашу Ольгу на один день. А еще преподаю чешский на курсах.

- Анна… - он держал мою руку в своей, а второй осторожно поглаживал каждый палец по очереди. – Все так странно вышло. Если честно, я в первый момент растерялся. Даже не знал, с чего начать разговор. Так часто представлял, что мы встретимся снова, а когда это случилось на самом деле…

- Я тоже. Нет, не буду врать, что представляла. Но растерялась, да.

- Послушай… Я понимаю, это звучит глупо, но, может, это судьба?

- Алеш…

- Подожди, выслушай меня. Я ведь ничего тебе не предлагаю. Но я не могу вот так потерять тебя снова. Тогда ты выходила замуж, у меня была девушка. А сейчас… Или пугает, что у меня ребенок?

- И это тоже, - честно призналась я. – Но не только.

- Я понимаю. Мы могли бы начать с самого начала. Как будто только что познакомились. Ведь мы могли познакомиться на этой выставке? Я бы улетел и потом позвонил тебе. У тебя есть Вайбер?

- Есть.

- Я позвоню, - кивнул Алеш. - Можно?

- Лучше напиши. Я не люблю разговаривать по телефону.

- Хорошо, напишу.

- Только учти, я делаю ошибки. Долготы.

- Пражачка, - Алеш легонько дернул меня за прядь волос. – Вы все неграмотные.

- Но-но! – возмутилась я. – Зобаки!

Он обнял меня за плечи, и голова закружилась – как на карусели.

Глупости! Я просто сегодня весь день на ногах и страшно устала. И почти ничего не ела. Бутерброд утром и салат в кафе днем. И две чашки кофе.

Давай, давай, Аня, рассказывай. Притворяйся, что он тебя ни капли не волнует. Что если б не улетал сейчас, все не закончилось бы бурной ночью у него в гостинице. Или у тебя дома. Или, может, ты забыла, что именно представила, когда вы спускались, держась за руки, с Петршина? И, кстати, у тебя тогда на пальце было Димкино кольцо. Но это так, между прочим. А сейчас тебе нечего терять. Кроме своего сонного болота.

Алеш достал телефон и записал мой номер. И тут же позвонил, чтобы я могла сохранить его номер. Annodomini – так я значилась в его записной книжке.

- Мне тогда очень понравилось, - сказал он, убирая телефон. – И как звучит, и что связано с тобой. Я даже коллекцию сделал с таким названием. С лунным камнем и сапфиром. Если интересно, сброшу тебе ссылку на сайт, там есть фотографии.

- Интересно.

- Скажу правду, Анна, - Алеш вздохнул. – Не знаю, как для тебя, а для меня тогда все вышло… непросто. Долго не мог тебя забыть. Знал, что надо, - и не мог. Заходил на твою страницу в Фейсбуке, пока ты ее не удалила. Когда увидел твою свадебную фотографию, было очень грустно. Зачем-то поставил лайк, потом ругал себя, что не удержался, напомнил о себе.

Я не стала говорить, что удалила страницу как раз из-за этого лайка. И что мне тоже было очень грустно в тот момент.

- С Миленой все разладилось, - продолжал он, глядя куда-то мимо меня. – Но все-таки встречались. Поженились только через два года, когда она забеременела. Если честно, я даже не уверен, что это мой ребенок.

- Можно ведь было сделать тест на ДНК.

- Нет, - твердо ответил он, и я поняла, что этого лучше не касаться.

Как и десять лет назад, мне хотелось, чтобы аэропорт вдруг переместился куда-то на тысячу километров дальше. Чтобы мы ехали еще очень долго. Но впереди уже светились огни Пулково.

- Сколько здесь можно стоять? – спросил Алеш водителя по-английски. Тот не понял, и я перевела.

- Пятнадцать минут.

- Тогда подождите, а потом отвезете девушку, куда скажет, - он протянул таксисту деньги.

Мы вышли, водитель достал из багажника чемодан и сел обратно. Алеш положил руки мне на плечи.

- На этот раз – не прощаюсь, - сказал он тихо и коснулся моих губ.

Поцелуй был совсем не похож на первый. Тот был страстный, но горький, безнадежный. Этот – легкий, нежный, невесомый, однако в нем была надежда.

- Я напишу, - Алеш улыбнулся, подхватил чемодан и пошел к входу в терминал.

- Куда ехать? – спросил водитель, когда я села на заднее сиденье.

- На Просвещения.

Квакнул телефон. Я открыла Вайбер.

Алеш Новак. «Не грусти!» И картинка – сова. Судя по выражению физиономии, явно употребившая какой-то веселящий расширитель сознания.

Совичка…

Я закрыла лицо руками.

Господи! Мне это снится?

4.

Я закрыла входную дверь, и мне показалось, что не была дома несколько месяцев. Все изменилось за один день. Да так, что с трудом верилось. Как будто утром отсюда вышла одна Анна, а вернулась совсем другая. На несколько лет старше. Или наоборот – моложе?