Книга Пражский синдром - Татьяна Рябинина

Знаешь, пап, ты действительно сумасшедший, думала я, глядя вниз, на темную воду Влтавы. Могу себе представить, как умирала от ужаса мама, когда ты ставил меня на парапет моста. И что думали о тебе те, у кого на глазах это происходило. Ювенальной юстиции на тебя не было. Или хотя бы банальной полиции. Выросла бы в детском доме.

Я помнила себя с очень раннего возраста, и это было одно из самых первых моих воспоминаний. Два с половиной или, может, три года. Карлов мост. Я на широких каменных перилах. Надо мной небо, подо мной река. Папины руки держат крепко. Страшно – и здорово. Все вокруг мое. Прага – моя! Может быть, именно с того самого момента я начала считать ее своей собственностью.

Она была моей по праву рождения. В паспорте так и значилось: место рождения – Прага. И все же я болезненно понимала, что всегда буду чужой. Даже если проживу тут всю жизнь.

Впрочем, я и не собиралась. Питер – тоже родной, спокойно привычный. Там родители, там Дима. Если б хотела, поступила бы в Карлов университет, как мама. Но вернулась домой. А в Прагу сейчас прилетела на несколько дней – на свадьбу подруги Веры, с которой училась в одном классе посольской школы. После окончания прошло три года, но мне казалось, что я уехала отсюда всего пару месяцев назад.

Молодожены благополучно отправились в свадебное путешествие, а мне остался еще целый день. Самолет – в одиннадцать вечера. Один день, чтобы навестить любимые места. Так много. Так мало.

Май – самый лучший месяц в Праге. Все цветет. Гора Петршин похожа на облако бело-розовой пены. Сирень, яблони, вишни, каштаны. Теплый ветер приносит с собой облетевшие лепестки, дурманит сладким запахом. Солнце яркое, но еще не жарко. Я надела темно-красную майку с тремя желтоглазыми совами, которую накануне купила на ярмарке. У сов было совершенно чумовое выражение, как будто накурились чего-то запрещенного.

Вещи в камере хранения гостиницы. Маршрут намечен заранее. Сначала на Юнгманнову – улицу, где жили последние четыре года. Заглянуть во двор, помахать рукой окну своей комнаты. Потом на Вацлавак – главную площадь.

Я купила мороженое и медленно пошла в сторону Старого города. Словно пыталась разглядеть, почувствовать под тонким слоем настоящего прошлое. Как сквозь толщу воды. Увидеть себя – тринадцатилетнюю, семнадцатилетнюю. Идущую по этим самым камням брусчатки из школы. И еще глубже – трехлетнюю, в розовом пальто, крепко держащую за руки папу и маму.

Побродив по узким улочкам, к одиннадцати часам я вышла на Старомнестскую площадь, чтобы поздороваться со старым знакомым – скелетом Кострой. Семнадцать лет назад я свято верила, что он главный пражский волшебник и управляет временем. Когда Орлой – куранты на ратуше – начинали отбивать полный час, в окошках проходили двенадцать апостолов, а Костра скромно сбоку звонил в колокольчик.

Тогда мы жили у Пражского града и каждое воскресенье шли на прогулку в направлении, обратном моему сегодняшнему. Однажды припозднились, и когда подходили к площади, часы уже начали бить. Я побежала, упала, разбила коленку и страшно рыдала. Даже не от боли, а от обиды, что Костра меня не дождался. Что ему стоило остановить время на несколько минут?

Сейчас я смотрела на него, и вдруг показалось, будто он хочет мне что-то сказать. Это ощущение было таким отчетливым, что я даже головой потрясла. Нет, конечно, Прага – это мистика и магия, но не до такой же степени.

- Zatím, chlapče! – я попрощалась с ним и пошла в сторону Карлова моста.

Ощущение, что Костра хотел о чем-то меня предупредить, не проходило. Что-то определенно произойдет. Что-то… хорошее. Внутри покалывало миллионом разноцветных пузырьков беспричинной радости. Я остановилась в самом начале моста, глядя на воду и улыбаясь.

Карлов мост был одним из моих самых любимых мест в Праге. Когда мне было плохо или наоборот хорошо, я шла сюда. Путь между двумя мостовыми башнями – словно безвременье, сказочная переправа между двумя мирами. Здесь всегда было многолюдно. Туристы, музыканты, художники, торговцы сувенирами.

Немного не доходя до статуи святого Яна Непомуцкого, где принято загадывать желания, собралась небольшая толпа. Я хотела уже пройти мимо, но словно подтолкнуло что-то. Протиснулась поближе и увидела двух парней, продававших какие-то украшения. На столике стояли два плоских деревянных футляра с черной бархатной подкладкой, на которой были разложены всевозможные колечки, серьги, подвески.

Один из них, цыганистый, с длинными волосами, связанными в хвост, в кожаной жилетке поверх черной рубашке, предлагал бижутерию с разноцветными камешками. У второго украшения были серебряные, без камней. Я наклонилась рассмотреть получше, и сразу захотелось все. Особенно маленькие, не больше ногтя, подвески с тонкими цепочками – искусно сделанные и очень забавные. Свернувшаяся клубком лисичка, лукавая такса, угрюмый крокодил, зевающий бегемот. А еще цветы – ландыш, роза, лилия. И столько всего другого - глаза разбежались.

- Что бы вы хотели? – мягким красивым баритоном спросил продавец, которого я толком не разглядела, заметила лишь, что он блондин в черной футболке, надетой под клетчатую рубашку.

Я подняла глаза…

Он показался мне смутно знакомым. Нет, я никогда с ним раньше не встречалась. Но, может быть, знала кого-то похожего? Или просто видела? У него были густые светлые волосы и большие темно-карие глаза с длинными ресницами. Тонкие черты лица, но достаточно мужественные, без слащавости. А главное – от одного взгляда на него появилось ощущение чего-то светлого, теплого, вызывающего невольную улыбку.

Мы стояли и смотрели друг на друга. Довольно долго. И улыбались - как будто встретились после долгой разлуки.

- Выберите сами, пожалуйста, - спохватилась я. – Подвеску. Мне нравится все.

Он подумал пару секунд, достал что-то из футляра и протянул мне на ладони.

- Совичка.

Это действительно была крохотная сова на тонкой цепочке. Такая же подгулявшая, как и троица на моей майке. Что-то словно подтолкнуло – озорное, безрассудное. Я повернулась спиной и приподняла волосы. И он осторожно застегнул цепочку на моей шее. Жаль, что при этом я не могла видеть его лицо.

Достав из кошелька деньги, я отдала их ему. Наши пальцы соприкоснулись. Нет, не было никакого удара молнии, пробежавшей искры и прочих глупостей. Только как будто все замерло на мгновенье. Всего на одно мгновенье. На один удар сердца. Я поблагодарила его и пошла дальше – к Яну. Продолжая улыбаться.

У статуи всегда толпился народ. Потереть собаку на барельефе у подножья, загадать желание, сделать селфи. Я дождалась своей очереди, дотронулась до собаки, зажмурилась. В прошлый раз, перед отъездом, я загадала, чтобы вернуться. На этот раз не успела.

- Slečno!

Вздрогнув, я открыла глаза. Парень, у которого я купила сову, стоял рядом и протягивал мне деньги.