Книга Наш секрет - Ребекка Дан

Другая причина моего желания уволиться жила недалеко от моего дома. Нелл Дэвис. Она догадалась о наших с Дарси отношениях через несколько недель после Венеции. Это меня не удивило, ведь даже Соня смогла сложить два и два и начала что-то подозревать. Но неизбежность не обязательно исключает присутствие страха. Если вы соглашаетесь спуститься с горы на веревке ради сбора денег на благое дело, это не значит, что вы не можете наложить в штаны от страха во время инструктажа по технике безопасности.

Единственной причиной, почему я, вопя от ужаса, до сих пор не сбежал куда глаза глядят, было то, что Дарси смогла убедить меня: Нелл не проговорится. Все знали, что Нелл не любит сплетничать. Когда она не была с Дарси, то обычно ходила по своим делам, а не хихикала с другими девочками. Я узнал, что у нее отличные оценки. Она никогда не прогуливала уроки и никогда не создавала учителям проблем. Когда я встречал ее в коридоре, она обычно отводила взгляд, что казалось мне хорошим знаком. Я подумал, что если бы она могла что-то изменить, то вернулась бы во времени назад и постаралась не обращать внимания на то, что навело ее на мысль о моем романе с Дарси. Кроме того, Дарси чуть ли не жила в доме Дэвисов. Девочки были как сестры. Предательство – как угроза домашней гармонии – полностью исключалось.

Но теперь, по-видимому, они сильно поссорились. Ситуация была настолько плоха, что мать Нелл вся в слезах пришла к Дарси домой, умоляя сказать, в чем проблема. Дарси ответила, что они поссорились из-за одолженной одежды.

Когда я спросил, почему они поссорились, Дарси сказала, что Нелл не одобряет того, что мы проводим вместе так много времени. Лично мне нравилось проводить с Дарси все свободное время, и я знал, что ей тоже. Поэтому мысли о том, что думают окружающие о нас, причиняли мне все бо́льшую боль. Фразу «это не то, что вы подумали» любят все ублюдки в мире, но она прекрасно описывала нашу ситуацию.

Однако Нелл не рассказала матери о нас, ответив, чтобы она спросила у Дарси. Это обстоятельство казалось мне обнадеживающим. Нелл, вероятно, не планировала в ближайшее время обратиться в полицию. А это означало, что пока что мы были в безопасности. Но надолго ли? Возможно, именно Нелл Дэвис была человеком, который наблюдал за нами.

Дарси все еще сидела на полу с мокрой тряпкой в руке. Она сунула гвоздики обратно в пустую банку, и теперь они выглядели жалко, словно декорация из школьной пьесы.

Я присел рядом, держа ее за руку, и продолжил:

– Ты могла бы поработать в ресторане, а потом, через пару лет, мы вернулись бы сюда и открыли тратторию. Мы бы закупали за границей бочки с вином и привозили их сюда. Мы были бы свободны, как птицы, Дарс.

– Но я не могу бросить маму.

Дарси погрустнела, в ее глазах появилась тоска.

Хотя мать Дарси не вызывала во мне большой симпатии, я понимал, что это ее плоть и кровь.

– Мы могли бы приезжать к ней.

– А как же экзамены? – тихо спросила она. – Отец очень хотел, чтобы я получила отличный аттестат и поступила в университет. Это была его мечта.

Я знал, что это слова ее матери, того самого человека, который с утра не может встать с постели без порции джина; того самого человека, который из-за опьянения частенько ходит под себя; того самого человека, который лично показал дочерям, как добавлять в водку диазепам, чтобы быстрее вырубиться.

Я бы не решился признать это, поскольку это звучало бы нелепо и некрасиво с моей стороны, но иногда, когда я сильно напивался, мне начинало казаться, что Дарси было бы лучше жить со мной, ее учителем математики, чем оставаться в одном доме с собственной матерью, чье психическое здоровье ухудшалось с каждым днем.

– Твой отец хотел бы, чтобы ты была счастлива, – серьезно сказал я. Я был уверен, что прав. Какой отец хотел бы иначе? В этом смысле то, что он был мертв, мало что меняло. – А университет… Возможно, это не для тебя. Как насчет кулинарной академии? В Италии есть подобные заведения.

Да, они действительно там были. В последние несколько дней я изучал соответствующие материалы, часами просиживая в библиотеке.

– Ты правда считаешь, что я могла бы этим заниматься? – Она заколебалась.

Всегда, когда мы затрагивали тему ее матери, Дарси ощущала определенную неуверенность.

– Да, – твердо ответил я. И знал, что не лгу. Если в мире существовала девочка, которая могла добиться успеха в жизни, то ею была именно Дарси. – Дарс, ты хочешь это сделать? Потому что, если хочешь, то так мы и поступим. Это будет прекрасно.

Она молча смотрела на меня.

– Да! – наконец выдохнула она. – Давайте так и поступим, мистер Л. Давайте уедем в Италию!

После этого мы просто смотрели друг на друга, дыша в унисон и размышляя о значимости принятого нами решения. Казалось, мы вот-вот спрыгнем с высокого утеса, не зная, что нас ждет внизу.

Очнувшись, Дарси вздохнула.

– Пора идти. Я сказала маме, что вернусь к десяти.

Она принялась оглядываться по сторонам в поисках своих вещей. В этот момент я кое-что вспомнил.

– Чуть не забыл.

– Что?

– Прости, что так долго, но… – Я сунул руку под стол и протянул ей бумажный пакет. – Я записал их названия на бумажку, но потом потерял ее. А на прошлой неделе нашел в кармане.

Дарси удивленно смотрела на пакет.

– Что это?

– Открой.

Там оказались три книги: «Зимняя коллекция Делии Смит», «Поваренная книга Ривер Кафе» и, возможно, самая толковая – «Страсть к макаронам» Антонио Карлуччио.

– Это те книги, которые у тебя забрала тетя.

Дарси смотрела на них дольше, чем я ожидал. На секунду мне показалось, что она думает, как объяснить мне, что кто-то уже успел заменить их. Но когда она наконец посмотрела на меня, в ее глазах стояли слезы.

– Почему ты сделал это для меня?

– Потому что люблю тебя, – ответил я, что было чистой правдой.

Она поцеловала меня в губы, вымазав щеку слезами.

– Спасибо тебе. Мне они очень нравятся. Я люблю тебя, мистер Л.

– Зови меня Тодд, – пробормотал я, целуя ее так страстно, как никогда прежде. – Зови меня Тодд.

Я посадил ее на стол, заваленный тетрадями, и мы занялись сексом – таким страстным и жестким, какого у нас еще не было.

Несколько часов спустя я неожиданно проснулся.

За окном было темно и тихо. Я не понимал, что меня заставило так резко очнуться от сна. Мне не снился кошмар, я не думал о Мак-Кензи, Соне Лэрд или членах национального общества по предотвращению жестокого обращения с детьми, пытавшихся поджечь мой дом. Но в доме стояла такая звенящая тишина, что мне стало не по себе.

Я решил спуститься и выпить воды, потому что именно так поступал в школе, когда девочки начинали биться в истерике из-за мальчиков, месячных или оценок. Это помогало мне прочистить мозги.