Книга Горячий снег - Юрий Бондарев

Но от сильного вторичного удара головой о металлическое ижесткое он, наверно, на минуту потерял сознание. Очнулся же Веснин в серомтуманце, от крика, оттого, что кто-то дергался под ним, и не сразу понял, чтонеестественно придавленным лежит на ком-то, дверца машины не справа, а над головой;смутно догадался: машина, опрокинутая, лежала на боку под бугром. Всерасплывалось в обморочной пелене: очков не было. И тут, не совсем соображая,обеими руками шаря очки, Веснин неясно увидел приникшую щекой к вжатой в сугробнижней дверце неподвижную голову шофера, без шапки; переднее стекло выбито,загнуто торчала часть капота - морозный воздух с непонятным близким грохотомврывался в машину, а этот грохот заглушал стоны, глухие вскрики Касьянкина, ккоторому притиснуло Веснина, и это окончательно вернуло память.

– Касьянкин, ранило вас? Что вы так кричите? -выговорил, слабо слыша себя, Веснин.

– Нога… Нога! - бился в ушах голос Касьянкина.

– Товарищ дивизионный комиссар, не ранило? Быстрейвылазьте, быстрей! Товарищ дивизионный комиссар!..

Кто-то, затемнив широким телом свет зарева, с торопливойсилой рвал, дергал, пытался открыть дверцу над головой, и, когда открылась она,две руки втиснулись, схватили за плечи Веснина, с решительным упорствомпотянули вверх - перед глазами появлялось и пропадало белое лицо Осина, онкомандовал сдавленным голосом:

– Быстрей, быстрей, товарищ дивизионный комиссар,уходить надо, уходить!.. Прошу быстрей! Не ранило? Двигаться можете?

– Осин… Помогите лучше Касьянкину, кажется, ранен, -проговорил шепотом Веснин и вылез из дверцы, спрыгнул на снег, потом схватилсяза машину из-за легкого головокружения.

– Касьянкин! - яростно закричал Осин, перевешиваясь вдверцу - Ранен? Ранен или симулируешь? Вылазь мгновенно! Понял? Вылазь, хотьполуживой! Где автомат? Где автомат?

В этот момент кто-то подскочил к Веснину, жарко, со свистомзадышал рядом: "Товарищ дивизионный комиссар!" - и, недоговорив,железными пальцами схватил, нажал на плечи, скомандовал задохнувшимся криком:

– Ложитесь за машину, сюда! Ради Бога, не стойте в рост,товарищ дивизионный комиссар!.. Напоролись! Непонятно, откуда здесь танки?Откуда они здесь? Не было их!..

Это был майор Титков, начальник охраны, и Веснин вспомнил,что ведь он бежал к ним от подбитой машины, когда разорвался первый снарядпосле его предупреждения очередью. И когда сейчас Титков, защищающе толкнувВеснина к машине, грудью и локтями упал на капот, выбросил автомат на левуюподставленную под диск руку, вглядываясь в кромку бугра, откудараспространялся, зависал над головой рокот моторов, Веснин остановил его:

– Не открывать огонь, Титков! Ждать, пока пройдуттанки! Не горячитесь! Что вы против танков из автомата!.. Ждать!..

– Виноват перед вами, товарищ дивизионный комиссар, -заговорил взахлеб Титков. - За жизнь вашу отвечаю…

– Прошу прекратить оправдываться! - оборвал Веснин. - Ясам за свою жизнь отвечаю.

– Вон, вон они… Станицу слева обходят! - выговорилТитков. - Если бы не заметили… Штук двенадцать. С бронетранспортерами.

А Веснин без очков не мог подробно разобрать всего, чтовидел по-кошачьи Титков. Расплывчато-огромные силуэты танков, заглушая бойревом моторов, выталкивая из выхлопных труб завивающиеся искры, медленнодвигались по темному среди зарева очертанию бугра в малиновую мглу степи, шли вста метрах от низины, где лежала перевернутая машина. И Веснин с каким-тоострым бессилием подумал, что там, на НП, Бессонов и Деев, вероятно, еще незнают об этих танках, прорвавшихся здесь, на северо-западной окраине станицы.

Но когда он подумал об этом, трассирующая пулеметная очередьмолниеносным скачком пролетела над верхом машины, и майор Титков первый увиделто, чего не мог видеть близорукий Веснин. Человек десять немцев спускались сбугра по направлению к дороге: очевидно, разведка, посланная проверить, неостался ли кто цел в машине.

Немцы с опаской сходили по скату; двое из них задержались сручным пулеметом на бугре - стреляли стоя: один пригнулся, другой положил сзадиствол пулемета ему на спину, как на подставку. Титков, который секунду назадеще надеялся, что немцы пройдут мимо, почти с отчаянием оглянулся на Веснина сненужным желанием крикнуть: "Сюда идут, сюда!" Но Веснин молча,сдернув перчатки, вырвал пистолет из кобуры; догадался уже, что не миновало -немцы приближались к машине.

– Уходить, уходить! Товарищ дивизионный комиссар,бегите к домикам! Бегите отсюда! Мы прикроем! Касьянкин, уводи комиссара!Касьянкин, встать!.. Встать, приказываю!..

Полковник Осин, вытащивший Касьянкина из машины, сильнымтолчком правой руки пытался прислонить своего адъютанта спиной к капоту, в левойсжимал его автомат. А Касьянкин, сползая по капоту, корчась, старался сесть наснег, вскрикивал просяще и тонко:

– Товарищ полковник… миленький… ногу, ногу мневывихнуло… Не могу я, не могу! - и барахтался, отталкивал руку Осина, мотал изстороны в сторону искаженным плачем лицом.

Веснина передернуло.

– Оставьте его! - сказал Веснин, чувствуя холод наспине от этого полного ужаса крика, от этой мольбы, в которой звучала самасмерть.

Тогда Осин с злобной брезгливостью отпустил обмякшее мешкомтело Касьянкина и весь вскинулся, дернулся к Титкову, к Веснину, с осиплойзадышкой скомандовал:

– Товарищ дивизионный комиссар, немедленно уходите кдомикам! Бегом, ползком к домикам! Там укроетесь! Двести метров до домиков!Титков! Мы с тобой тут! На Касьянкина надежды нет…

А предсмертный вопль Касьянкина все еще звенел в ушахВеснина, хотя тот лишь стонал, всхлипывая, темным комом забиваясь под днищемашины.

– Нет, Осин, - ответил Веснин, стоя за машиной, и отвелпредохранитель пистолета. - Никуда я отсюда не побегу. Это не выход, Осин.

– Вы понимаете, товарищ дивизионный комиссар! - крикнулОсин. - Понимаете, что это?.. - И белое лицо его приблизилось к лицу Веснина.

– Понимаю… Примем бой здесь. Осин.

Веснин все понимал с той оголенной трезвостью, в которой ужене было никакой надежды, понимал, что он не добежит до домиков - двести метровпо освещенной заревом низине, - понимал, что нет выхода, что случилось в егожизни невероятное, неожиданное, раньше случавшееся с другими, то, во что былотрудно поверить, как в бредовом сне, когда перед тобой одна за другойзахлопываются намертво двери. Понимал, что немцы идут, спускаются по бугру кмашине и что этот бой без надежды, который он в силу безвыходности решилпринять, не будет долгим. Но он все-таки не представлял, что может умеретьчерез полчаса, через час, что мир сразу и навсегда исчезнет и его не станет.

Близоруко щурясь, он стоял, положив руку с пистолетом накрыло машины, чувствовал мертвенный холод железа не в руке, а в груди и ощущалжестко стиснувшие его с двух сторон плечи майора Титкова и Осина.