Книга Зелёные святки - Софи Авдюхина

– Я здесь живу вообще-то, – Сева приблизился и, прищурившись, взглянул на снимок, который Полина держала в руках. – Это, кстати, моя мама, как нетрудно догадаться.

Это Полина уже поняла. Поняла, почему женщина казалась ей такой знакомой – взрослый сын получился просто ее копией: такой же тонкий нос, темные брови, упрямый изгиб рта. Даже взгляд у них, казалось, был одинаковым.

Полина глубоко вздохнула, чтобы голос не дрожал от волнения:

– Привет, Севастьян.

Сева, который уже открывал дверцу гардероба, обернулся с ледяной ухмылкой:

– Унеси эту тайну с собой в могилу, будь добра.

Распахнув шкаф, он недоуменно посмотрел на вешалки с платьями и юбками, а потом, заметив с краю новые рубашки, вытащил две из них. Несколько минут оценивающе их разглядывал, держа в вытянутых перед собой руках, затем бросил на кровать. Достал следующие две. Клетчатая рубашка – совершенно потусторонняя, будто заимствованная из гардероба Арсения Птицына – последовала за предыдущими, а серая в мелкий цветочный узор осталась в руках хозяина. Сева еще несколько секунд стоял молча, а потом произнес тихо, но весело, с каким-то непонятным смешком:

– Она издевается?!

К кому именно относилось это обращение, Сева не удосужился объяснить. Он захлопнул дверцы гардероба и собрал в охапку обновки. Полина молча наблюдала за его движениями. Кого он подразумевал под словом «она», девочка так и не поняла.

Видимо, вспомнив, что он тут не один, Сева взглянул на Водяную и равнодушно произнес:

– Приятно провести день в моей комнате.

Полина, почувствовав себя словно под рентгеновскими лучами, неловко заерзала и не ответила. Сева подошел к столу, взял книгу с произведениями Велезвезда и вышел из комнаты. Как только за Овражкиным закрылась дверь, маленькая колдунья уронила голову на подушку.

На подушку Севы! Она провела четыре дня в его комнате! И как же раньше она не догадалась, в чьем доме находится! Она вспомнила девушек – мнимых пациенток Даниила Георгиевича, официантку, у которой испортилось настроение, когда Полина рассказала, где живет. Теперь все встало на свои места. Все, кроме того, что его привычное имя Сева – такое короткое и простодушное – было сокращением от вычурного иностранного «Севастьяна». Неудивительно, что она и не подумала о Севе, когда Даниил Георгиевич сказал ей о своем сыне Севастьяне – малыше в вельветовых штанах с фотографии…

Сева явно был ей не рад, хотя он предпочитал с ней не разговаривать и в течение всего периода их знакомства. Ей вдруг стало грустно. Это ли называлось сопротивляемостью его чарам? В его присутствии она просто терялась: глупо отмалчивалась и отводила в сторону глаза.

Словно подчиняясь внутреннему порыву опровергнуть свою нерешительность, Полина резко встала и направилась таки к гардеробу. Тут же в голову пришла идея написать еще одно письмо Маргарите. Полина взглянула на письменный стол, затем снова на шкаф. Нет, сначала нужно было собрать вещи!

Через полчаса, когда заполненные дорожные сумки стояли на середине комнаты аккуратно застегнутыми, девочка нашла в ящике стола чистый лист бумаги и села у окна в белое кресло писать письмо. Ответ Маргариты на прошлую записку еще не пришел, и Полина вдруг сообразила, что подруга, скорее всего, не удивится, если узнает, что целитель Даниил Георгиевич – отец Севы. Она покачала головой – ну конечно, Маргарита и остальные девочки были осведомлены, куда ее отправили – это лишь она одна могла оставаться в неведении до сегодняшнего дня, и даже ни о чем не догадываться!

Раздумывая над содержанием письма, она взглянула в окно – все мысли сразу же уступили место интересу и удивлению: внизу на садовой скамейке сидел Сева в новой рубашке в цветочек, которая, как показалось Полине, вовсе ему не понравилась, когда он только достал ее из шкафа. Он листал книгу, иногда отвлекаясь, чтобы посмотреть на маленькую сестру, которая, усевшись на тропинку, ведущую к воротам, выковыривала из земли мелкие камешки и складывала их в кучку Он задумчиво, отстраненно глядел на ребенка и снова возвращался к чтению. Нельзя было сказать, что он уделял сестре повышенное внимание или с интересом пытался общаться с ней, когда она подходила и показывала ему очередное добытое из-под земли сокровище, однако же он проводил с ней время, следил за ней, а не сбежал по своим делам, как сделал бы любой другой парень его возраста. Полина заворожено наблюдала за семейной идиллией, которая в ее голове никак не вязалась с видом Заиграй-Овражкина. Еще несколько минут она рассматривала его веснушчатое лицо, а потом вернулась к посланию Маргарите.

«Скажи, Марго, сколько девушек в Заречье захотели бы убить меня, узнай они, что я целых четыре дня живу в комнате Севы? И ответь скорее на предыдущее письмо!»

Убрав сложенный вдвое листок в конверт, Полина соскользнула с кресла и направилась вниз. Спустившись с крыльца, она очутилась совсем близко от Лизы и ее читающего брата. Тут же пришло в голову решение пройти мимо, не останавливаясь – слишком велик был риск, что она ляпнет какую-нибудь глупость, если Сева заговорит с ней. Но, наверное, из вежливости, последний, изобразив на лице интерес, обратился к Полине:

– Уходишь?

Полина, немного опешив, лишь помахала в воздухе коричневым почтовым конвертом и, улыбнувшись, выскочила за ворота. Все равно он не предложит ее проводить…

– Стой! – крикнул Сева, и ей пришлось вернуться обратно.

– Да?

– С какой стати ты уходишь одна?

– Что в этом такого? Я уже гуляла одна вчера.

– Тебе нельзя ходить никуда без сопровождения, – Сева отложил в сторону книгу и смерил ее своим фирменным взглядом.

– Но Юля только что отпустила меня!

– Она думает, что я пойду с тобой. Но я не могу с тобой идти, у меня есть важное и срочное дело.

Полина покосилась на книжку, которая лежала на скамейке рядом с ним. Это и было важное дело?

– Но мне очень нужно на почту…

– Зимой мы встретили на улице Росеника Странницу. Что будет, если еще кто-то проник в наш город и ищет тебя?

– Я не знаю, что будет… – растерянно проговорила Полина. – Знаю только, что мне надо на почту, и что я все равно туда пойду, независимо от того, со мной ты или нет.

Сева ничего не ответил. Он снова раскрыл книгу и принялся за чтение, словно никакого разговора между ним и Водяной колдуньей не было. Полина потопталась на месте пару секунд и, поняв, что ничего больше не дождется от Заиграй-Овражкина, все-таки вышла за ворота.

Ожидания ее наконец оправдались – на почте ее действительно ждало письмо от Огненной колдуньи, написанное острым косым почерком на тетрадном листке.

«Не знаю, как описать то, что с тобой случилось. Все произошло так неожиданно, что я даже не успела ничего понять. Мы стояли и слушали гимн, Сева восхитительно играл на флейте (извини, не смогла удержаться), какой-то парень рядом с нами пялился на Василису, я сказала тебе об этом, и мы засмеялись. Потом музыка кончилась. Я повернула голову, потому что услышала, как один придурок, который стоял за нами, сказал что-то про Заиграй-Овражкина. Хотела ответить ему, что пусть бы он сам попробовал сыграть так же, а не прятаться за спинами и поливать Севу грязью. Но тут ты свалилась на пол, словно сознание потеряла. И ты так кричала. Хорошо, что Севин отец – он самый лучший целитель в Росенике – оказался в это время в зале. Странно, Сева внешне на него совсем не похож, хотя у них почти одинаковый голос!»