Книга Маленькие мужчины - Луиза Мэй Олкотт

– Мы останемся!.. Мы будем учиться!.. Франц займется с нами! – закричали дети, польщенные оказанным доверием.

– А мама разве не вернется домой? – быстро спросил Роб: дом без мамы был для него все равно, что мир без солнца.

– Мы оба вернемся вечером. Мама сейчас нужнее тете Мег, чем вам, и я знаю, что вы на время охотно уступите ее тете.

– Да, я-то уступлю, но Тедди плачет о маме, и он ударил няню, и был очень нехороший, – ответил Роб, надеясь, что это заставит маму поскорее вернуться домой.

– А где же Тедди? – спросил мистер Бэр.

– Дэн занялся с ним и успокоил, – сказал Франц, показав на окно: было видно, как Дэн катает ребенка в тележке, а собаки прыгают вокруг них.

– Я не покажусь Тедди, чтобы снова его не расстроить, – сказал мистер Бэр, собираясь уходить. – Скажите Дэну, что я поручаю мальчика ему. Надеюсь, что вы, старшие, сегодня сами позаботитесь о себе, Франц будет руководить вами, а Сайлес за всем присмотрит. До свидания, ребята, до вечера.

– Скажите же нам что-нибудь о дяде Джоне, – попросил Эмиль, удерживая мистера Бэра.

– Он был болен, но страдал всего несколько часов и умер так же, как жил, – тихо и спокойно. Даже как-то грешно омрачать такую светлую кончину слишком сильным и эгоистичным проявлением печальных чувств. Мы приехали вовремя, чтобы проститься с ним. Он обнимал Дэйзи и Деми, когда заснул на груди тети Мег. Ну все, довольно об этом, я больше не могу…

И мистер Бэр торопливо ушел, совершенно подавленный своим горем. В Джоне Бруке он потерял и друга, и брата, и никто не мог ему его заменить.

В продолжение всего этого дня в доме было очень тихо. Младшие мальчики играли в детской, старшие гуляли, сидели на иве и много говорили о добром, энергичном дяде Джоне, утрату которого они с каждым часом чувствовали все сильнее.

В сумерки вернулись мистер и миссис Бэр. Дэйзи и Деми были сейчас большим утешением для своей матери и не могли ее оставить. Бедная миссис Джо казалась страшно утомленной и, по-видимому, нуждалась в таком же утешении, потому что, вернувшись домой, прежде всего спросила:

– Где мой крошка?

– Вот он я! – ответил тоненький голосок, и в то время как Дэн передал его матери и та крепко прижала его к себе, Тедди прибавил:

– Мой Дэнни был со мной весь день, и я был хороший.

Миссис Джо повернулась, чтобы поблагодарить заботливую няню, но Дэн отошел от нее и, махнув рукой мальчикам, которые собирались встретить миссис Джо, тихонько сказал:

– Уходите, не надо сейчас ее беспокоить.

– Нет-нет, останьтесь. Вы все мне нужны. Подойдите ко мне, мои мальчики, ведь я не видела вас целый день, – и миссис Джо протянула им руки, а дети окружили ее и проводили до дверей комнаты. Они говорили мало, но всячески старались выказать ей свое сочувствие.

– Я так устала, что прилягу на диван с Тедди, – сказала миссис Джо, стараясь ради мальчиков говорить весело, – а вы принесите мне сюда чаю.

Все побежали в столовую, и на столе, накрытом для ужина, наверное, не осталось бы ничего, если бы не вмешался мистер Бэр. Было решено, что одна партия мальчиков отнесет маме чай, а другая отнесет назад посуду. Четверо самых близких и любимых были назначены в первую очередь. Франц понес чайник, Эмиль – хлеб, Роб – молоко, а Тедди настоял, чтобы ему дали сахарницу, в которой, кстати сказать, когда он донес ее до места, осталось на несколько кусков сахара меньше, чем было.

Многим женщинам в такой ситуации весь этот шум и беготня суетившихся мальчиков, ронявших чашки и стучавших ложками, несмотря на все свое старание быть как можно тише, были бы неприятны. Но миссис Джо это нравилось, потому что у нее было нежное сердце. И когда она вспоминала, что у многих ее мальчиков не было отца или матери, она переживала за них и находила утешение в их привязанности, пусть и неловко выраженной. Это участие подкрепило ее сильнее, чем тартинка с необыкновенно толстым слоем масла, которую ей принесли, а слова командора, шепнувшего ей: «Мужайся, тетя. Это очень тяжелый удар, но ты выдержишь», утешили ее больше, чем не вполне чистая чашка с чаем, у которого был такой странный вкус, как будто туда капали слезы принесшего ее мальчика. Когда ужин закончился, вторая партия ребят явилась за посудой.

– Можно мне уложить Тедди в постель? Вы так устали, мама, – сказал Дэн, протягивая руки к сонному Тедди.

– Хочешь ты пойти с ним, деточка? – спросила миссис Джо своего «повелителя», лежавшего на подушках дивана.

– Конечно, хочу, – не задумываясь ответил Тедди, и Дэн гордо унес его.

– Как бы мне хотелось сделать что-нибудь для вас! – со вздохом сказал Нэт.

– Ты можешь, мой милый. Принеси свою скрипку и сыграй мне те прелестные песенки, которые недавно прислал тебе дядя Тедди. Сегодня музыка успокоит меня лучше всего прочего.

Нэт бросился за своей скрипкой и, усевшись у двери комнаты миссис Джо, заиграл так, как не играл никогда: он вложил в музыку всю свою душу.

Остальные мальчики тихо сидели на ступеньках, наблюдая, чтобы никто не нарушал тишину в доме. И так, охраняемая своими мальчиками, которые всячески старались услужить ей и утешить ее, миссис Джо наконец заснула и на время забыла о своем горе.

В продолжение двух дней не случилось ничего особенного, на третий день, сразу после уроков, мистер Бэр вошел в классную с письмом в руке; он, казалось, был чем-то растроган и доволен.

– Я хочу прочитать вам кое-что, дети, – сказал он. Ребята окружили его, и он прочитал им письмо:

«Дорогой брат Фриц. Я слышала, что ты не хочешь привезти к нам сегодня твоих мальчиков, полагая, что это будет для меня утомительно. Ты ошибаешься, и я, напротив, прошу тебя их привезти. Присутствие товарищей поддержит Деми в эти тяжелые минуты, и мне хочется, чтобы они услышали, что скажет отец о моем Джоне. Я уверена, что это принесет им пользу.

А если они споют один из тех чудных старинных гимнов, которым ты их научил, мне это будет приятнее любой другой музыки. Пожалуйста, попроси их от меня.

Мег».

– Хотите поехать? – спросил мистер Бэр мальчиков, которых очень тронуло письмо и просьба миссис Брук.

– Да! – ответили все в один голос. И через час они отправились во главе с Францем, чтобы участвовать в скромных похоронах Джона Брука.

Маленький домик казался таким же тихим, веселым и уютным, как в тот день десять лет тому назад, когда Мег вошла в него молодой женой. Только тогда было начало лета и повсюду цвели розы, а теперь было начало осени и сухие листья тихо шуршали под ногами, а ветви деревьев были обнажены. Жена стала вдовой, но ее лицо было таким же ясным, и глубокая покорность истинно верующей души служила утешением для тех, кто пришел ее поддержать.

– О, Мег! Как ты можешь так переносить свое горе? – шепнула ей Джо, когда сестра встретила их с радушной улыбкой; ничто не изменилось в ее обращении – она как будто стала еще приветливее и ласковее.