Книга Ресторан "Березка" - Евгений Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пообщавшись с другом молодости, Б.Е.Трош намеревался встретить свою Постоянную Даму и вместе с ней, купив изрядное количество водки, отправиться выяснять отношения к тем людям, которых мой персонаж назвал арбатской сволочью, что совершенно несправедливо. Эти ребята действительно жили на Арбате, были сорокалетними разведенными холостяками, любили Булата Окуджаву и честно служили в каких-то конторах с окладом 180–200 рублей в месяц, не считая прогрессивки. Так что вовсе они не были «сволочами», как изволил выразиться мой озлобленный персонаж. И Б.Е.Трош был на него сердит, что его старому другу (персонажу), наверное, кажется, что их старые знакомые, эти арбатские ребята, – подонки. А ему и в самом деле так казалось, так как он стеснялся окружения своего друга, ему было стыдно вида и поведения этих людей перед умной женой, ибо он знал, как она их оценивает.
– Быдло, думает она, – думал он, что его жена так думает, а она и в самом деле думала так.
Так что – все хороши. Три мира, три ауры чуть было опасно не столкнулись до взаимного уничтожения, но ничего, обошлось. Муж с женой помирились. Б.Е.Трошу персонаж Телелясов позвонил утром, и они повздыхали по телефону о бренности жизни и о том, что если знать, куда упадешь, то нужно туда подстелить соломы. Б.Е.Трош, кстати, сказал жене персонажа бестактнейшую фразу о том, что его товарищ, женившись, стал с ним реже встречаться. Что дало жене повод обвинить мужа в том, что он лжет, утверждая, что друг хорошо к тебе относится. На фразу друга о редких встречах жена ответила резкостью, и Б.Е.Трош с укором посмотрел на Телелясова.
– Ты врешь, когда говоришь, что твоя жена ко мне хорошо относится, – утверждал его печальный взгляд.
И слава тебе, господи, что всего лишь три человека участвовали в этой запутанной истории. Ведь и у двух условно называемых «арбатских сволочей», и у Постоянной Дамы, и у швейцара пирожковой, и у самой пирожковой «Валдай» тоже имеются свои психологии, слабые места, амбиция, выверты, так что привести всех к одному знаменателю совершенно не представляется возможным. Ах, неужели конфликты неизбежны и мира в душах не будет никогда? О боже... И все-таки есть гуманизм! Есть даже в таких запутанных взаимоотношениях, и есть доброта, и есть ласка, забота, и есть – все! Есть гармония! Мир гармоничен, утверждает Телелясов, и конфликты его не убийственны. Просто-напросто они в очередной раз напоминают нам о том, что плоть тленна и все мы когда-нибудь умрем. И только души – нет, никогда, ни за что...
– Нет, в самом деле – хоть какая-нибудь философская мысль пришла бы в голову, что ли! А то сплошные мелкие рассуждения об обыденных вещах и явлениях, сплошной «плюрализм субъективных идей». Но ведь дробная картина мира – цельна, и это не парадокс, и каждый, испытав это на своей шкуре, поймет, что я прав. И не спорьте со мной, не спорьте...
– Да никто с тобой, дураком, и не спорит, – сказал бармен бара «Севан», вытирая влажные от напитков руки ярким клетчатым платком. Грохотала поп-музыка. Бар работал вовсю. К напиткам подавали жареный миндаль. Было темно, накурено, весело.
Бармен бара «Севан» был лжец. Он рассказывал о себе следующее:
– что якобы он, будучи мелким клерком «Внешпосылторга», повел западного немца в русскую баню...
– купив за три рубля два березовых веника...
– что они выпили пива и он, будучи русским клерком, увлекся процессом колочения себя веником в парной...
– а западного немца сморило, и он из этой парной вышел...
– в моечной какой-то гражданин предложил немцу, не знающему русских обычаев, потереть ему, гражданину, спину...
– немец, ошалевший от пара, неправильно его понял...
– и был избит по подозрению в гомосексуализме...
– когда клерк, усталый, но довольный, вышел из парной...
– немец уже растирал кровь по лицу и верещал, верещал...
– клерка уволили, и он нашел свое место в жизни, поступив барменом в бар «Севан» и ничуть не жалея о лопнувшей карьере.
Он все врет. Никаким клерком он не был, а всю жизнь фарцевал около «Националя», пока не разбогател и не пристроился на солидное место в баре «Севан», что около магазина «Свет».
При чем здесь какой-то ничтожный бармен, которого, как сорную траву общества, надо с поля вон? Дело в том, что Телелясов на самом деле отнюдь и не думал про бармена и даже не говорил с ним. Персонаж думал про даму.
Он думал о том, что вот есть такая дама, которая думает о своем муже. Он думал о даме, думающей о муже так:
– О боже мой! Он просыпается в 7 утра, а в 7.05 от него уже пахнет финской колбасой сервелат, что дали на прошлой неделе «в заказе».
– Скромные думы дамы, уверяю вас, – думал персонаж, – совершенно не влияют на поступки их семейных взаимоотношений с мужем. Есть ли это трещина, которая, геологически расширяясь, приведет в конце концов к разлому, обвалу, катастрофе? Нет, это не есть трещина, ведущая к разлому, обвалу, катастрофе. Это – мелочь. Это – вкрапление. Это – составляющая и породообразующая. Из мелочей построена жизнь, мелочами же и крепится...
– Только мерзавец, целясь спать с женой, не примет на ночь ванну, скотина, оставляя это на завтра, негодяй! – думала дама. – Чтобы утром он, мытый и розовый, брился, фырча и мурлыкая, как кот, а потом, намазавшись автершейфом, надев чистую рубаху с белым воротничком, отправлялся куда-нибудь... Но это все ничего, я ведь люблю его...
Это все ничего, да только вот труд наш никуда не двигается. Персонаж Телелясов никуда не идет, хоть и на месте не стоит, как в сказках Афанасьева. Перечитать, что ль, для поддержки, модернистов? Кто помер, а кто и живой. Вот, например, Музиль Р. или ныне здравствующий прогрессивный товарищ Маркес. Да нет, все это совсем не то, не туда и не надо. Там все бряцает и трещит, возможно, потому, что сковано все, безжизненно, а у нас – дрожание и марево. Я, впрочем, не специалист. К тому же и перевод, оригинал недоступен ввиду полного незнания языков, а чего там поймешь в этом самом переводе? Ладно, отъехали в сторону, и если о чем охота поговорить, так и говори о чем-нибудь существенном, не паралитературном, насущном. Говори, Телелясов!..
ТЕЛЕЛЯСОВ. Например, о России. Да и здесь чего скажешь? Позвольте, но ведь и здесь уже давным-давно все сказано, коли класть руку на сердце. А если что и добавишь, так добавишь какую-нибудь несущественную частность. К тому же в силу ограниченности и узости своего мировоззрения ты рискуешь выразиться как-нибудь некрасиво, то есть неправильно, за что и будешь наказан, пусть даже и морально. Ибо здесь существует какая-то мистическая взаимосвязь. Не называй Имя Бога, как, я слышал, было велено не то древнему иудею, не то древнему германцу. Не называй, а то Он тебе так влупит, что не взрадуешься... Ах, глупости все это, и я не имею права на такие важные обстоятельные рассуждения. Но с другой стороны – даже кошке разрешается смотреть на короля. Так вроде бы гласит, видите ли, английская, понимаешь ли, пословица. Но годится ли английская пословица для России, или сферу ее влияния должно ограничить исходным географическим ареалом, а нам следует придумать что-нибудь другое, что-нибудь свое, если не хотим, чтоб набили морду, как немцу в бане? Не пословицу, например, а поговорку. Например: сукин кот, не разевай на короля свой рот. Хотя... и короля-то у нас никогда не было, все больше цари царили. Нет, окончательно не годится. Что для нас – гадость, у них – свято. Так что же для нас годится? Это, значит, вот что для нас годится, что тройка, это, значит, летит во главе с Павлом Ивановичем, значит, она летит, летит, летит, и совершенно ни на что ответа... Так я считаю, но, конечно же, сразу же оговариваюсь – извините, товарищи, что не так, некрасиво сказал или подумал...
