Книга Ресторан "Березка" - Евгений Попов

Так разобрался с грезами наш Телелясов, а еще его вдруг осенило...

Да что же это такое со мной происходит? Отчего это я все иду, иду, иду и никак не могу добраться до необходимого мне по случаю жизненных реалий магазина «Свет»? Может, это все со мной не в один отрезок времени происходит? Может, это я несколько раз иду в магазин «Свет» и никак не могу туда добраться? Но не есть ли это кафкианство или, допустим, братьестругианство? Нет, это не есть кафкианство и прочий излом, а есть и будет полный зрелый реализм, даже чуть-чуть перезрелый, может лопнуть, брызнув красным соком. Реализм – то магазин закрыт, то встретил на выходе из метро товарища и напился с ним, как свинья, то денег по ошибке не захватил, то нужных лампочек не было, то зашел и, пораженный обилием товаров, забыл, зачем пришел, и по ошибке купил пылесос...

Очень заманчиво объяснить происходящее с Телелясовым именно таким вот образом, но я так не сделаю, так как...

Так как человек просто идет. Абстрактно, что ли? Нет, не абстрактно, а просто, то есть – реалистически. Он просто идет в магазин «Свет». Идет в первый и последний раз. В магазин «Свет» не ходят по многу раз, в магазин «Свет» всегда идут в первый и последний раз и оттуда уже не возвращаются. Не надо дрожать над повествованием, как над драгоценной амфорой, не надо беллетризировать действительность. Зыбкая грань между псевдоформализмом и псевдонатурализмом прекрасна, как прекрасна пошлость, как прекрасен самый идиотский пассаж из учебника по литературе...

Ситуация

...Славянская приторная сентиментальность, оборачивающаяся жестокостью и насилием. Жизнь на миру и «я лучше знаю, что нужно тебе». Мой персонаж, как это уже стало понятно, отнюдь не мыслитель и не философ, но он готов подтвердить вышеуказанную мысль примером из своей обыденной жизни.

Ситуация: старый друг приезжает на один – да на один ли? – день. Разнюнившийся персонаж желает объединить необъединимое. В результате скандал, вопли, крики, объяснения.

Б.Е.Трош – друг, усатый швейцар, персонаж, жена персонажа. Пирожковая «Валдай», что на Новом Арбате. Новое платье жены, у него же неуверенность и дрожь, и от этого безумная (в буквальном смысле этого слова) храбрость, переходящая в трусость. Умильное желание всем быть любезным, все устроить, учесть, предупредительное угадывание чужих желаний, реакций, поступков. Мгновенная волна ярости и бешенства от несовпадений...

Ибо персонаж мой идет к метро встречать жену, а жена, поскольку он опоздал и от него пахнет вином, тут же берет капризную, чуть-чуть раздраженную ноту, а товарищ Б.Е.Трош, проскучав в одиночестве 5–7 минут, зазвал в грязный трактир с несвежими дорогими закусками, каковым является пирожковая «Валдай», арбатскую сволочь, своих старых друзей, которые пришли туда в японских нейлоновых куртках, ондатровых шапках и, шапок не снимая, молча расселись за столом в ожидании выпивки.

Но разнюнившийся мой персонаж тоже хорош. Ему бы пора знать, что никогда и ничего у него не получится. А он все за всех высчитал, рассчитал и своей арифметикой остался весьма доволен, ошибочно полагая, что какое-то время, ну не жизнь, ну не день, ну не вечер, ну не час, ну хотя бы эти полчаса сотворятся по его плану.

Просчитался. Ибо жизнь не стоит на месте.

За то время пока он отсутствовал, имея целью встретить жену, его товарищ еще чуток выпил, еще чуток опьянел и оказался в совсем ином моральном состоянии – насмешливом, энергическом, деятельном, резком, отнюдь не расслабленно-элегическом. Что неприятно поразило разнюнившегося, показалось ему нарушением некоего сентиментального договора, эмоционального договора, и он, не сумев приспособиться к мгновенно изменившейся обстановке, не выдержал, обложил своего товарища площадной бешеной бранью и, велев Б.Е.Трошу принести из вонючего зала пирожковой его сумку, отправился с женою вон во гневе, предварительно обругав во гневе и жену, что она капризничает и раздражается по пустякам.

Ругались они и весь обратный путь до дому – в метро, автобусе, на улице и дома тоже, когда он, уже чуток струсив, что сейчас по всем признакам начнется фирменный скандал, то есть – ругань, хлопанье дверьми, вылетание с трясущимися руками из дому, истерика в голос, тогда он наконец произнес необходимые слова, но – поздно. Поздно! К этим словам тут же был прицеплен новый возок с упреками, подозрениями, передержками, инвективами. Он, было, открыл рот, чтобы опровергнуть эти нелепые утверждения, но, сообразив, что из этого получится цепная реакция, быстро заткнулся, и на него вдруг напал неудержимый внутренний смех от нелепости ситуации, когда императивное желание добра оборачивается непременно злом.

– Я часть той силы, которая, желая добра, вечно делает зло, – прошептал он. От внутреннего смеха черты его лица стали мягче, и голос приобрел теплоту искренности, что немедленно передалось его антагонисту, то есть жене, и она, поворчав изрядное, но не чересчур, время, тоже стала успокаиваться, понемногу укладываясь спать, хотя в начале назревающего скандала намеревалась вести безумную жизнь на кухне, попивая там кофий, внезапно выскакивая из кухни, как черт из коробки... Собиралась писать кому-то письмо, играть на рояле. Все эти ее намерения канули в прошлое, как царская Россия.

Весьма довольный тем, что обоюдная душевная мгла рассеивается, он тихо поделился с умной женой вышеописанными соображениями, что он есть часть силы, желающей добра. В ответ ему было тихо заявлено, что он, по-видимому, просто-напросто переоценивает свое значение в мире, будучи эгоистом и грубым мужиком, и он слегка возликовал, уловив тон ответа, тон конструктивный и соборный, ведущий к мирным оливам, целующимся голубям, вишневому варенью и уютной зеленой лампе на бархатной скатерти. Да к тому же и плоть!.. Мир воцарился наконец в ночном доме. И женщину тоже требуется понять, ибо она тоже стремилась к гармонии. Она ведь совсем не хотела встречаться с грубым товарищем мужа Б.Е.Трошем и сильно опасалась, что ничего хорошего из этой встречи не получится, но смирилась ради обладания мужем, ради семейного сосуществования даже и в ауре этой грязной пирожковой «Валдай». Но муж был столь нервен, столь искателен, подобострастен, столь раздражающе предприимчив, нелепо, ошибочно предприимчив, что все в ней мгновенно вскипело, и она тут же принялась выпускать подобранные душистые коготки, ибо и она обладала знанием, и она, как ее муж, как Б.Е.Трош, знала, как всем нужно жить, и досадовала на промахи, на сбои в ясной схеме существования, где муж есть мужчина и владыка, правящий так, как об этом мечтают его подданные. Она ревновала мужа к действительности и не желала прощать ему его нелепых промахов, ей было противно оттого, что взрослый, трезвый, любимый человек спотыкается на ровной поверхности и бьется о невидимое стекло, как воробей.

Хорош и друг, Б.Е.Трош. У него тоже были свои представления о действительности. В его мире наличествовала суровая мужская студенческо-общежитская дружба, секс, насилие, благородные измены, английско-мусульманский юмор. Все это покрывалось славянством и отдаленными раскатами висящей в воздухе грозы, ибо у Б.Е.Троша были «неприятности на работе», а также недавно вскрылась его подлая сексуальная измена. И он мрачно закалялся водкой в ожидании предстоящего решительного объяснения со своей Постоянной Дамой, на которой он никак не мог жениться, ибо не знал: правильно ли это, жениться ему, Б.Е.Трошу, на своей Постоянной Даме с ребенком от бывшего мужа, даме, не имеющей высшего образования и слегка пьющей. Даме, которая все вызнала про его последнюю интрижку с другой дамой, интрижку, переходящую не то в любовь, не то в постоянную привязанность. Постоянной Даме настучали о Временной Даме по телефону, и Б.Е.Трош назначил ей свидание в той же вонючей пирожковой, но часом позже, так как он хотел сначала встретиться и пообщаться с Другом (персонажем) и его женой, которых он последнее время начал подозревать в снобизме, задирании носа, псевдоинтеллектуализме и прочих псевдогуманных штучках.