Книга Закат блистательного Петербурга. Быт и нравы Северной столицы Серебряного века - Сергей Евгеньевич Глезеров

дорогими привычками, мы не имели возможности хотя бы наполовину удовлетворять их. Началось с переучета векселей, дружеских бланков, затем наступил период краж и, наконец, вот, докатились до убийства». Причиной убийства, по словам Долматова, явилась жажда наживы: «в эти дни деньги нужны были нам до зарезу – мы и зарезали».

Суд приговорил обоих убийц к каторге, отбывали они ее в Шлиссельбургской крепости. Во время февральской революции восставший народ освободил узников тюрьмы. Вместе с политическими арестантами на свободу вышли и уголовники. Их объявили жертвами свергнутого режима. По словам Аркадия Кошко, после большевистского переворота Долматова и Гейсмара видели в военной форме, разъезжавших по улицам Петрограда в экипажах Придворного конюшенного ведомства…

Двойное убийство из мести

Загадочная история произошла в Петербурге в самом конце зимы 1914 года. Прямо в полицейском участке, да еще и среди бела дня, околоточный надзиратель в упор расстрелял из револьвера своего непосредственного начальника. Произошло это 22 февраля в управлении первого участка Казанской части на Мойке, 10, – в доме по соседству с «пушкинским».

Убийство произошло в первом часу дня, когда все околоточные, по заведенному порядку, делали приставу доклады о состоянии дел во вверенных им околотках. Дождался своей очереди и околоточный надзиратель Иосиф Иванов. Однако вскоре из кабинета пристава Шебаева прогремели выстрелы, а затем оттуда вышел совершенно невозмутимый Иванов, держа в руках револьвер.

Все бросились в кабинет пристава и застали там страшную картину: Шебаев лежал в луже крови и почти не подавал признаков жизни. Позвали за врачом, но его помощь уже не потребовалась: через несколько минут пристав скончался.

Между тем убийца сохранял возмутительное спокойствие, словно бы он только что не застрелил человека. Даже при аресте Иванов вел себя хладнокровно и все время твердил: «Так было нужно!» Чуть позже, на первом допросе, он заявил следователю, что убил пристава, будучи доведенным до крайности. «Иначе я должен был застрелиться!» – заявил Иванов.

Что же послужило причиной преступления? Сам Иванов об этом молчал, но его сослуживцы считали, что он убил своего начальника из мести, ибо Шебаев не раз делал Иванову «внушения» за «неаккуратное» исполнение служебных обязанностей. Проще говоря, за пьянство. Однако Иванов исправляться не собирался, и тогда Шебаеву пришлось доложить о поведении околоточного в самую высшую инстанцию – петербургскому градоначальнику, о чем Иванов был предупрежден.

Тем не менее, даже эти обстоятельства не вполне объясняли мотив убийства. К тому же убийца вовсе не был вспыльчивым юношей, не способным трезво смотреть на жизнь. В полиции он служил к тому времени уже полтора десятка лет, из которых десять лет был околоточным в том самом управлении первого участка Казанской части. Знали его и как примерного семьянина, отца пятерых маленьких детей.

Был ли его непосредственный начальник пристав Шебаев «держимордой», изводившим своим подчиненных мелочными придирками? Навряд ли. Шебаев был боевым офицером, участником Русско-японской войны, кавалером орденов. Потом служил начальником отделения конно-полицейской стражи, заведовал питомником полицейских собак, а с 1912 года был приставом.

Газетчики сразу же заговорили о мистических, роковых совпадениях, припомнив, что первый участок Казанской части пользуется дурной славой. Несколько лет назад он уже фигурировал в уголовном разбирательстве: в помещении участка городовой покушался на околоточного надзирателя, но тогда тот остался жив.

Через день после трагедии, 24 февраля, пристава Шебаева с пышными почестями похоронили на Смоленском кладбище. Траурную процессию сопровождал дивизион казачьего полка, отделение конно-полицейской стражи и чины полиции. На могилу Шебаева возложили около полусотни венков, в том числе от градоначальника, полицмейстера и от офицеров.

В тот же день история получила загадочное продолжение: околоточный Иванов скоропостижно скончался в Доме предварительного заключения. Врачи, осмотревшие в тюрьме его труп, отрицали самоубийство. Однако следователь по важнейшим делам, который вел дело об убийстве Шебаева, настоял на вскрытии тела. И как оказалось, не зря: выяснилось, что Иванов умер от отравления сильной дозой цианистого калия.

Возникал вопрос: где же арестант раздобыл яд? По всей видимости, он был спрятан в одежде, принесенной ему из дома женой. Причем укрыт настолько тщательно, что даже опытные надзиратели, осматривавшие одежду, ничего не заметили.

В итоге дело об убийстве Шебаева закрыли, зато завели другое – об отравлении в «предварилке». Еще через два дня, 26 февраля, убийцу пристава похоронили на том же Смоленском кладбище, где и его жертву. Естественно, хоронили без всяческих почестей. Гроб с телом отправили на кладбище на самых обычных погребальных дрогах. Хоронили Иванова вдова, дети и родственники…

Нравы питерских апашей

Летом 1913 года на Петербургской стороне участились кражи. Идя по следу преступников, сыщики выяснили, что ювелир Шиф – хозяин магазин часов, золота и серебра на Сытнинской улице – занимается скупкой краденого и поддерживает постоянную связь с известными столичными «ворами в законе» и вообще со всякими подозрительными темными личностями.

Наведя справки в архиве сыскной полиции, сыщики обнаружили, что Шиф уже с давних пор подозревался в скупке краденого. В его магазине уже несколько раз задерживали разыскиваемых воров, но против самого Шифа улик тогда не было.

Стало ясно, что сыщики на правильном пути. Установленное за магазином Шифа наблюдение показало, что магазин действительно служит воровским притоном. Тогда в магазине устроили засаду, в нее попало немало воров. Их взяли с поличным – воровскими инструментами и записными книжками с адресами квартир, намеченных для разгрома. А при обыске на квартире у Шифа сыщики нашли ворованные серебряные предметы и ломбардные квитанции на заложенные вещи, похищенные с квартиры полковника Дмитриева на Большой Вульфовой улице.

Следствие подтвердило, что магазин Шифа являлся местом, куда воры свозили краденое. Здесь же было место ночлега и пьянства многих громил, взломщиков и карманников, происходили воровские сходки, устраивалась дележка награбленного имущества и денег. Как оказалось, у Шифа был целый склад воровских инструментов, которые он выдавал ворам, отправляя их на «работу».

Так ювелир Шиф из простого подозреваемого превратился едва ли не в главного организатора воровской банды. В печати его окрестили «атаманом шайки громил». В эту шайку входило почти тридцать воров, успевших ограбить на Петербургской стороне около сотни квартир, магазинов и контор. Любопытно, что среди членов шайки было несколько красивых девушек, чаще всего они выполняли роль наводчиц…

Когда полиция бездействовала, горожанам приходилось самим постоять за себя. В июле 1913 года одна из столичных газет опубликовала письмо, написанное некоей отважной дамой, рассказавшей о своей схватке с апашами – так в ту пору называли хулиганов и грабителей. Схватка эта произошла в самом центре города – в Чернышевом сквере (ныне площадь Ломоносова на Фонтанке).

«На днях мне приходилось проходить