Книга Закат блистательного Петербурга. Быт и нравы Северной столицы Серебряного века - Сергей Евгеньевич Глезеров

через Чернышев сквер, – рассказывала дама. – В одном его углу четверо здоровенных парней, одетых, что называется, „с иголочки“, играли в чехарду и пели:

Мы – петербургские апаши,

Опасайтесь нас, мамаши!

Я направилась на мостик через Фонтанку – они за мной. Когда я была уже на половине моста, трое из них, мигнув четвертому товарищу, побежали с гиком и свистом вперед, а оставшийся на мосту, с кистенем на поясе, приблизился ко мне, намереваясь схватить меня за руку. Но в этот момент, не помня себя от страха, я изо всей силы, с размаха, ударила негодяя по лицу зонтиком с железным наконечником, а сама бросилась бежать.

Должно быть, удар, нанесенный мною апашу, был настолько силен, что ни он, ни его товарищи не решились меня преследовать, а я поплатилась только сильным нервным потрясением, от которого пролежала два дня в постели»…

Киднеппинг по-петербургски

Случаи похищения детей, похожие на те, что происходят в наше время, не были особой редкостью в Петербурге. Большой резонанс вызвала в столичном обществе «феерическая история» похищения ребенка болгарином, который увез девочку в Рим и требовал за нее гигантский выкуп. К счастью, все закончилось благополучно: ребенка вернули матери, госпоже Б., служившей в одном из столичных учреждений, а похититель оказался в тюрьме.

Для г-жи Б. все началось со случайной встречи в поезде: она возвращалась в Петербург из поездки к родным в Сибирь и познакомилась с необыкновенно красивым молодым болгарином. Произошло это при исключительных обстоятельствах: в поезде ее во время сна обокрали, и болгарин принял живейшее участие в утешении женщины. Так завязалось знакомство. Вернувшись в Петербург, дама уже начала забывать о симпатичном болгарине, как тот спустя некоторое время объявился сам. Рассказал, что поступил на курсы восточных языков, перебивается случайными заработками и очень нуждается в деньгах, однако, по его словам, пришел вовсе не за этим, а ради продолжения знакомства.

Завертелся роман, закончившийся официальной помолвкой, впереди уже маячила пышная свадьба. Жених время от времени брал у невесты в долг – как он говорил, «для окончания образования». А когда эти займы достигли кругленькой суммы в несколько тысяч рублей, болгарин внезапно заявил, что он должен поехать в Болгарию к родным и получить благословение на брак и вскоре вернуться.

Однако проходили недели, месяцы, а красавец-жених словно испарился. За это время у госпожи Б. родилась дочь, отцом которой являлся так странно исчезнувший болгарин. Когда девочке исполнился год, болгарин вновь появился в Петербурге. Он стал умолять бывшую невесту простить его и разрешить увидеть ребенка. Та уступила его мольбам: любовь к болгарину все еще жила в ее сердце. Жених снова обещал богатую свадьбу и счастливую семейную жизнь. Однако, как оказалось, в Петербург он приехал только ради того, чтобы осуществить свой коварный план.

К его выполнению он приступил в конце августа 1910 года. В тот день госпожа Б. отправила свою маленькую дочь в сопровождении няни в церковь у Тучкова моста на причастие: это был день именин маленькой Наташи. Когда няня с ребенком вышла из церкви, к ним подошел болгарин и сказал, что хочет покатать «свою Наталочку». Затем он нашел способ отвлечь няню и исчез вместе с ребенком.

Несчастная мать где только могла искала свою дочь, но все тщетно. Болгарин, похитивший ребенка, как в воду канул. А спустя несколько дней на имя госпожи Б. пришла телеграмма из Стокгольма: «Ребенок здоров, следуем дальше». Затем пришло письмо из Берлина, где похититель ребенка угрожал: если мать только посмеет заявить в полицию, то она никогда не увидит ни его, ни ребенка.

Из Цюриха он потребовал прислать ему крупную сумму денег, иначе снова грозился никогда не вернуть ребенка. Писал, что всегда вооружен и если его будут преследовать, то он покончит в первую очередь не с собой, а с ребенком. Потом оказалось, что похищенную девочку он выдавал за мальчика, одевал ее в мужскую одежду, стриг волосы под гребенку и даже дал девочке мужское имя.

Собрав последние деньги, г-жа Б. решила поехать сама за границу, чтобы «выкупить» ребенка. Ее встреча с похитителем произошла в Женеве. Здесь болгарин заявил, что ее дочь в Лозанне и если он получит «известную сумму», то готов отвезти туда мать и вернуть дочь. Однако, получив деньги, по пути в Лозанну он сбежал.

Госпоже Б., находившейся уже на грани отчаяния, ничего не оставалось, как вернуться обратно в Петербург. Она обратилась в полицию, подала заявление прокурору, и делу дали законный ход. Начались розыски похитителя. Поскольку последнее письмо он прислал из Рима (он снова требовал денег), туда в погоню за шантажистом отправился со специальным заданием присяжный поверенный округа Петербургской судебной палаты барон Остен-Дризен.

С помощью итальянской полиции похитителя нашли и арестовали. Его поместили под усиленной охраной в одну из римских тюрем. Барон Остен-Дризен вместе с похищенным ребенком вернулся в Петербург и вернул девочку матери, счастью которой не было предела. Девочке исполнилось уже два с половиной года. В разлуке с матерью она провела больше года: похищение произошло в конце августа 1910 года, а барон Остен-Дризен привез девочку из Рима 19 октября 1911 года…

Бегство под видом похищения

Необычайные похождения совершила весной 1913 года четырнадцатилетняя Зина Александрова, служившая в мастерской дамских нарядов на Литейном проспекте. Обманув хозяйку и всех своих родных, она отправилась искать сказочную жизнь в Варшаву, которая представала в мечтах загадочным городом, где исполняются желания…

Среди всех остальных учениц мастерской Зина Александрова являлась самой расторопной, так что хозяйка мастерской, столичная мещанка Ольга Георгиевна Павлова, доверяла ей и часто давала серьезные поручения по уплате денег по счетам и закупкам материала. Так было и 1 марта 1913 года, когда Зину послали в несколько магазинов за покупками, а также для уплаты четырехсот рублей в Гостином дворе. Обратно Зина не вернулась. Шел часом за часом, а никаких вестей от девочки не было. Она пропала бесследно.

Через несколько дней ее отец, не знавший уже, что и подумать, получил письмо от дочери… из Варшавы. Зина писала, что ее будто бы похитила некая дама, с которой она познакомилась в Гостином дворе. «Чтобы увезти меня, – писала девочка, – меня усыпили, насыпав на голову какого-то порошка. В дороге и в Варшаве меня держали очень крепко. Но, несмотря на это, я рассчитываю в самом ближайшем будущем вырваться из цепких рук моей похитительницы».

С этим письмом отец тотчас же отправился в сыскную