Книга Обрученные - Элли Каунди

— Вы гарантируете долголетие, а под конец убиваете нас. Я знаю об отравленной еде для таких, как мой дедушка.

— Мы гарантируем высокое качество жизни до последнего вдоха. Вы знаете, сколько бедных и несчастных людей в бедных и несчастных обществах отдали бы все за такую жизнь? И метод, который регулирует...

— Яд.

— Да, яд, — подтверждает она без колебаний. — И это невероятно гуманно. В маленьких дозах, в любимом блюде пациента.

— То есть мы едим, чтобы умереть.

Она игнорирует мой выпад:

— Каждый ест, чтобы умереть, независимо от того, что мы делаем. Ваша проблема в том, что вы не уважаете систему и то, что она вам предлагает. Даже теперь.

Эта реплика почти смешит меня. Чиновница видит, что у меня дрожат губы, и начинает перечислять нарушения мною правил за последние два месяца — а ведь худшее из них ей не известно. Но она не смогла бы найти у меня ни одного нарушения за все прошедшие годы. Если бы она могла просканировать и мои воспоминания, то они были бы чисты. Я искренно хотела соответствовать: быть обрученной и всегда и во всем соблюдать правила. Потому что я верила им.

Какая-то часть меня и теперь верит.

— В любом случае, настало время свернуть этот маленький эксперимент. — В голосе чиновницы звучит сожаление. — Мы больше не можем тратить на него силы. И конечно, обстоятельства складываются так...

— Какой эксперимент?

— Над вами и Каем.

— Я уже знаю, — говорю я. — Знаю, что вы сказали ему. И что это была еще худшая ошибка, чем та, в которую вы меня заставили поверить в первый раз. Что Кай был по ошибке введен в базу данных для Обручения.

— Это не было ошибкой.

И я снова падаю, хотя думала, что я уже на дне.

— Мы решили ввести Кая в базу данных для Обручения, — говорит она. — Время от времени мы вводим туда людей со статусом «Отклонение от нормы», просто чтобы собрать дополнительные данные и просмотреть разные варианты. Широкая публика не осведомлена об этом, этого не надо знать. А для вас важно то, что мы контролировали ход эксперимента на всем его протяжении.

— Но вероятность его Обручения со мной...

— Фактически невозможна, — соглашается она. — Теперь вам понятно, почему мы были заинтригованы. Мы дали вам посмотреть на Кая, чтобы возбудить ваше любопытство. Мы определили вас обоих в одну группу для восхождений, а потом соединили в одну пару. И мы не препятствовали вашему сближению, по крайней мере какое-то время.

Она улыбается.

— Это было так интересно. Мы смогли проследить столько вариантов. Мы даже уменьшили вам порции еды, чтобы посмотреть, не бросите ли вы все это в результате стресса, вызванного недоеданием. Но вы не бросили. Конечно, мы никогда не были жестоки по отношению к вам. Вы всегда получали достаточное количество калорий. И вы сильная. Вы не приняли ни одной зеленой таблетки.

— Какое это имеет значение?

— Это делает вас еще более интересной, — объясняет она. — На самом деле вы очень интересный субъект, в конечном счете предсказуемый, но достаточно необычный, чтобы захотеть за вами наблюдать. Интересно было бы посмотреть, каков будет финал и совпадет ли он с нашими прогнозами. — Она вздыхает. Вздох неподдельной печали. — Я собиралась написать об этом статью, предназначенную, конечно, для узкого круга официальных лиц. Она могла бы стать беспримерно веским доказательством обоснованности системы подбора пар. Именно поэтому я хотела, чтобы вы не забыли того, что произошло сегодня утром на остановке аэропоезда. Вся моя работа могла бы оказаться бесполезной. Теперь я хотя бы смогу увидеть, какой окончательный выбор вы сделаете, зная, что произошло.

Гнев с такой силой переполняет все мое существо, что я не могу ни думать, ни говорить. «Интересно было бы посмотреть, каков будет финал и совпадет ли он с нашими прогнозами».

Все было спланировано с самого начала. Абсолютно все.

— К сожалению, мои способности и опыт в настоящее время востребованы для другого дела. — Она проводит рукой по датаподу, лежащему перед ней. — У нас просто нет времени следить дальше за развитием ситуации, поэтому мы не можем допустить ее продолжения.

— Зачем вы мне все это рассказываете? — спрашиваю я. — Для чего мне нужно знать каждую деталь?

Кажется, она удивлена:

— Потому что мы заботимся о вас, Кассия. Не более и не менее, чем мы заботимся обо всех гражданах. Как субъект эксперимента вы имеете право знать все обстоятельства дела. И еще вы имеете право выбора, который, мы знаем, вы сделаете немедленно, без дальнейших проволочек.

Это так смешно, смысл, который она вкладывает в слово «выбор», так неумышленно истеричен, что я бы рассмеялась, если бы не опасение, что мой смех будет звучать как плач.

— Вы рассказали Ксандеру?

У нее обиженный вид.

— Конечно нет. Он остается вашей парой. Чтобы не выпустить эксперимент из-под контроля, он должен был остаться в неведении. Он не знает ничего.

«Кроме того, что я сказала ему», — думаю я и отмечаю про себя, что она этого не знает.

Есть вещи, которых она не знает. Уяснив это, я чувствую, будто что-то из безвозвратно утерянного возвращается ко мне. Падая на мой гнев, эта уверенность превращает его во что-то чистое и ясное. И одна из вещей, о которых она не знает ничего, — это любовь.

— Кай — это другое дело, — говорит она. — Ему мы сказали. Мы сделали вид, что предупреждаем его, но, конечно, надеялись, что даем ему стимул быть с вами. И это прекрасно сработало. — Она самодовольно улыбается, потому что считает, что я не знаю этой части истории. Но я, конечно, знаю.

— Итак, вы все это время за нами наблюдали, — говорю я.

— Не все время, — отвечает она, — но наших наблюдений было достаточно, чтобы получить представление о ваших отношениях. Например, мы не имели возможности наблюдать ваши взаимодействия на Большом холме и даже на маленьком холме. Офицер Картер пока имеет юридические полномочия над этой областью и не выносит нашего присутствия там.

Я жду ее вопроса и знаю, что она его задаст. Хотя она думает, что ей известна модель поведения в таких обстоятельствах, какая-то часть ее хочет знать больше.

— Итак, что произошло между вами и Каем? — спрашивает она.

Она не знает о поцелуе. Значит, его выслали не за это. Тот момент на вершине холма пока наш — Кая и мой. Наш. Никто не коснулся его, кроме нас двоих. Вот то, что я возьму с собой, когда двинусь вперед. Поцелуй, и стихотворение, и слова «Я люблю тебя», которые мы сказали и написали друг другу.

— Если вы скажете мне, я смогу помочь вам. Я могу рекомендовать вас на хорошую работу в Сити. Вы сможете остаться здесь, а не ехать с семьей в сельскохозяйственные районы. — Она наклоняется ближе: — Скажите, что произошло.

Я отворачиваюсь. Независимо ни от чего ее предложение заманчиво. Мне немного страшно покидать Ориа. Не хочется уезжать от Ксандера, от Эми, от тех мест, которые хранят столько воспоминаний о дедушке. Но больше всего жалко уезжать из Сити и нашего городка, потому что здесь я нашла и полюбила Кая.