Книга С Лубянки на фронт - Анатолий Терещенко

— Если вам удастся прорвать немецкое окружение села, то Военный совет пойдет за вами, а если здесь сложите головы, то Родина не забудет вас.

Взвод Оксени атаковал немецких автоматчиков, расположившихся на склоне высоты, и минут через двадцать уничтожил их. Примерно через час, переправившись через Многу и продвинувшись еще на три километра до села Мелехи, взвод особистов соединился со взводом майора Ширяева.

Подсчитали потери. Оба подразделения потеряли по десять человек убитыми, вышли из строя оба приданных броневика. В Военный совет были посланы два пограничника с донесением о том, что путь из Городища свободен. Вечером отряд продолжил движение в направлении села Сенча.

26 сентября измотанный переходами и многочисленными стычками с отдельными немецкими заслонами и колонами взвод из 18 чекистов после переправы через реку Псел вышел в расположение 5-го кавалерийского корпуса.

После получения донесений о том, что маршрут свободен, Военный совет вскоре убыл из Городища, но был вынужден из-за неисправности мостов до полуночи задержаться на переправах в селах Загребелье, Вороньки. Но затем генерал Кирпонос несколько изменил направление движения, отклонившись на запад от того маршрута, которым проследовали особисты.

Почему было принято такое решение, доподлинно неизвестно. Можно лишь предполагать, что командующий при этом учитывал задачи, поставленные им еще двум большим отрядам — генерала Потапова и генерала Баграмяна: прорвать и захватить мосты через реку Сула.

Быстро догнав колонну штаба и тыловых подразделений 5-й армии во главе с генералом Потаповым, группа Военного совета застала рассвет 20 сентября западнее хутора Дрюковщина. На светлое время суток Кирпонос приказал отряду, имевшему в составе порядка 800 человек, укрыться в урочище Шумейково, чтобы ночью продолжить прорыв. Но, как только начал рассеиваться утренний туман, над урочищем появился немецкий самолет-разведчик, а часа через полтора со стороны Лохвицы подошло с десяток немецких танков и десятка два автомашин с пехотой. Немцы плотным кольцом окружили урочище и открыли по нему пулеметный и артиллерийско-минометный огонь. По приказу Кирпоноса находившиеся с ним штабные командиры, политработники и чекисты стали перегруппировать подразделения для отражения атаки фашистов.

Те, кто повел в контратаку свои подразделения первыми — адъютант Михеева лейтенант госбезопасности Пятков, младший лейтенант госбезопасности Горюшко, начальник Особого отдела 5-й армии капитан госбезопасности Белоцерковский и начальник штаба этой армии Писаревский, — погибли.

Горюшко замахнулся на танк гранатой, но не успел ее бросить, так как был скошен пулеметной очередью. Пятков был тяжело ранен в живот и некоторое время оставался на поле боя, но при угрозе захвата его немцами застрелился.

Личным примером поднимали людей в бой комиссар госбезопасности Михеев, дивизионные комиссары Рыков и Никишев, генералы Потапов, Тупиков и Кирпонос. Начальник Особого отдела фронта был ранен, а командующий фронтом — убит.

Столкнувшись с ожесточенным сопротивлением, к вечеру противник прекратил атаки. Ночью оставшиеся в живых, не теряя надежды на прорыв, организовались в несколько небольших групп и выбрались из урочища.

Группа генерала Тупикова двинулась в северном направлении, но, пройдя лишь километр, у хутора Овдиевка напоролась в темноте на засаду немцев. В ходе завязавшейся перестрелки начальник штаба фронта также был убит. Группа Михеева в составе Якунчикова, члена Военного совета 5-й армии дивизионного комиссара Никишева, начальника Особого отдела одной из дивизий этой армии старшего лейтенанта госбезопасности Стороженко и трех красноармейцев из взвода охраны направилась на восток. Шли очень медленно. Михеев опирался на палку, волоча раненую ногу. Голова была забинтована. Якунчиков уже несколько дней страдал сильными болями в области сердца. Его хотели понести, но он отказался и шел сам…»

Когда организовывали привал, Анатолий Николаевич импульсивно хватался за карман гимнастерки, проверяя, не потерял ли он четыре дорогие весточки от Александры Александровны. Иногда в минуту душевного волнения он раскрывал лист в клеточку, вырванный из ученической тетрадки и исписанный дорогим и знакомым почерком, и наслаждался словами далекой и близкой спутницы жизни. Этот психологический момент придавал силы раненому комиссару двигаться дальше в надежде вырваться из пекла.

* * *

В поисках материалов о трагедии командующего Юго-Западного фронта генерал-полковника Кирпоноса, его штаба и Военного совета, а также оперативного состава Особого отдела фронта во главе с комиссаром госбезопасности 3-го ранга А.Н. Михеевым в сентябрьские дни сорок первого года автор нашел рассказ ныне живущего подполковника в отставке В.С. Жадовского.

В сентябре 1941 года он был в звании старшего политрука, порученцем дивизионного комиссара Е.П. Рыкова. Вот фрагмент его повествования на эту тему:

«В ночь на 20 сентября мы отходили на восток, шли пешком, так как свои автомашины бросили еще в районе Вороньки. Шли с намерением дойти до Сенчи и там переправиться по мосту на восточный берег реки Сулы. В течение ночи мы с боями прошли Вороньки и взяли направление на Лохвицу. Около 8 часов утра 20 сентября наша колонна, не доходя 12 километров до Лохвицы, укрылась в глубокой лощине юго-восточнее и восточнее хутора Дрюковщина, заросшей густым кустарником, дубняком, орешником, кленом и липами.

Длина ее примерно 700–800 метров, ширина 300–400 метров и глубина метров двадцать пять.

Как мне известно, решение командования фронта было таково: зайти на день в овраг, а с наступлением темноты сделать бросок и прорвать кольцо окружения. Тут же была организована круговая оборона, выставлено наблюдение, выслана разведка. Вскоре разведчики доложили, что все дороги вокруг рощи Шумейково заняты немцами.

К 10 часам утра со стороны Лохвицы немцы открыли по роще сильный минометный огонь. Одновременно к оврагу вышло до 20 автомашин с автоматчиками под прикрытием 10–12 танков. Они плотным кольцом окружили овраг, ведя по нему ураганный огонь. В роще сразу появилось много убитых и раненых. В этой обстановке Военный совет принял решение: контратакой и рукопашной схваткой пробить брешь, вырваться из кольца окружения и уйти из оврага.

Генералы с винтовками, гранатами и бутылками с горючей смесью вместе со всеми шли в атаку. Но силы были не равны. Под уничтожающим огнем немцев несколько раз приходилось отходить назад в овраг. Таких атак было три или четыре.

Во время одной из них генерал-полковник М.П. Кирпонос был ранен в левую ногу — ему перебило берцовую кость ниже колена. Его пришлось оттащить в овраг. Там мы вместе с порученцем Кирпоноса майором Гненным разрезали ему сапог, сняли его с ноги и рану перевязали. Двигаться сам он уже не мог и вынужден был сидеть в густом кустарнике у щели, выкопанной в скате оврага.

Будучи раненым, Кирпонос получал сведения об обстановке и давал соответствующие указания. Гитлеровцы не прекращали огонь до наступления сумерек.