Книга Скрипка - Энн Райс

– Все они двоюродные братья царю или егобастарды, все до одного, – ответил он, коротко хохотнув. Я впервые видела,чтобы этот Стефан искренне смеялся. На секунду он стал беззаботным, радостьразгладила все морщины на его лице, и он засиял. Его переполняла тихаяблагодарность к этому встревоженному маленькому человечку. Он вздохнул иоглядел комнату. Так обычно человек, которому скоро предстоит умереть, слюбовью оглядывает знакомые вещи.

Берта прикрепила ему жабо, поправилаворотники, чтобы они ровно прилегали к шее, и повязала белый шелковый галстук.Потом она взяла черный шерстяной шарф и обмотала ему шею, приподняв блестящиеухоженные волосы и распустив их поверх шарфа. Длинные, в то же времяподстриженные на концах волосы.

– Позволь мне отрезать их, –предложила она. Для маскировки?

– Нет… не имеет значения. Под плащом икапюшоном никто меня не разглядит. У меня не осталось времени. Смотри, ужеполночь. Ночное бдение, вероятно, уже началось.

– Ты не должен! – воскликнула она.

– Нет, я пойду туда! Или вы меняпредадите?

От одного его предположения и она, и ее отецзамерли на месте и молча покачали головами, словно клянясь, что не донесут нанего.

– До свидания, дорогая, если бы я мог, ябы оставил тебе на память какой-нибудь пустячок…

– Ты оставляешь мне гораздобольше, – тихо призналась она полным смирения голосом, – тыоставляешь мне воспоминания, которые иным женщинам приходится выдумывать или выискиватьв книжках.

Он снова улыбнулся, ни разу до сих пор я невидела, чтобы он излучал такой покой. Я не знала, беспокоят ли его руки, нобинты к этому времени снова промокли.

– Женщина, которая лечила мнеруки, – сказал он Берте, возвращаясь к своему, – забрала все моикольца в оплату. Я ничего не мог поделать. Это мое последнее теплое прибежищена ночь, моя последняя минута покоя. Поцелуй меня, Берта, и я пойду. Ганс, я немогу просить тебя о благословении, но давай хотя бы поцелуемся на прощание.

Они все обнялись. Стефан протянул руки, словнособирался взять со стула плащ, но Берта его опередила и вместе со своим отцомнабросила плащ ему на плечи и пониже опустила капюшон.

Мне было тошно от страха. Я знала, что сейчаспоследует. И не хотела это видеть.

Глава 13

Вестибюль огромного дома. Типичный декорнемецкого барокко, позолоченное дерево, две фрески друг напротив друга, мужчинаи женщина в напудренных париках.

Стефан беспрепятственно вошел в дом, держаруки в карманах. Он строго заговорил по-русски с охранниками, а те растерялисьи не знали, как им поступить с этим прилично одетым господином, который пришелотдать дань уважения.

– Господин Бетховен здесь? – спросилСтефан на своем резком русском.

Полное смятение. Охранники говорили толькопо-немецки. Наконец появился один из царских адъютантов.

Стефан разыграл все как по нотам, не вынимаяперебинтованных рук из плаща, он отвесил глубокий поклон по-русски. Люстра подвысоким потолком осветила его темную почти монашескую фигуру.

– Я пришел от графа Раминского выразитьсвое соболезнование, – произнес он по-русски с безукоризненнойуверенностью. – У меня также поручение к господину ван Бетховену. Это дляменя господин Бетховен написал квартет, который прислал мне князь Стефановский.Прошу вас позволить мне провести несколько минут с моим добрым другом. Я бы низа что не потревожил семью в такой час, но мне сказали, что бдение продлитсявсю ночь и я могу зайти.

Он направился к дверям…

Русские гвардейцы вытянулись в струнку, ихпримеру немедленно последовали немецкие офицеры и слуги в париках.

Лакеи засеменили за гвардейцами, затемпоспешили распахнуть двери.

– Господин Бетховен только недавно ушелдомой, но я могу вас проводить в комнату, где покоится князь, – произнесрусский офицер, явно благоговея перед этим высоким важным господином. –Наверное, мне следует разбудить…

– Нет. Я ведь уже сказал, что не хотел бынарушать их покой в такой час, – перебил Стефан, оглядывая дом, словновпервые видел его великолепное убранство.

Он начал подниматься по лестнице, его тяжелыйплащ, подбитый мехом, изящно колыхался над каблуками сапог.

– Молодая княгиня, – бросил он черезплечо русскому гвардейцу, торопливо шедшему за ним, – мы играли с ней вдетстве, я обязательно нанесу ей визит, но в более подходящее время. А сейчаспозвольте мне только взглянуть на старого князя и помолиться у его гроба.

Русский гвардеец начал было что-то говорить,но тут они подошли к нужной двери. Поздно было возражать.

Обитель покойного. Огромный зал, украшенныйзолочеными белыми завитушками, благодаря которым венские интерьеры похожи навзбитые сливки; высокие пилястры с золоченым ажурным узором; длинный ряд окон,каждое из которых погружено в глубокую арку под золоченым софитом, напротиврасположен оконный двойник в зеркалах, и в другом конце зала двери с двойнымистворками, точно такие, как те, через которые мы только что вошли.

Гроб помещен на огромный помост,задрапированный собранным в складки бархатом, рядом с гробом на помосте сидитженщина на маленьком золоченом стульчике. Ее голова упала на грудь. На затылкевидна единственная нить черных бус. Платье с высокой талией в стиле ампирстрогого черного цвета.

Весь помост завален и окружен изумительнымибукетами цветов, в мраморных жардиньерках стоят строгие лилии, по всей комнатерасставлены суровые розы, ставшие частью пышного декора.

В несколько рядов выставлены французскиестулья, обитые зеленой или красной парчой, резко контрастирующей с грубоватымнемецким интерьером в белых тонах. Горели свечи, одиночные, в канделябрах и вогромной люстре под потолком, массивном сооружении из золота и стекла, похожемна то, которое рухнуло в доме Стефана, залепленном пчелиным воском, чистым ибелым, тысячи огоньков робко поблескивали в тишине. В дальнем конце комнатырасположились монахи, сидящие в ряд, они молились вполголоса по-латыни,произнося слова в унисон. Монахи даже не подняли глаз, когда в зал вошлазакутанная в плащ фигура и направилась к гробу.

На длинном золоченом диване спали две женщины.Та, что была помоложе, с темными волосами и резкими чертами лица, как уСтефана, опустила голову на плечо другой женщины. Обе они были одеты в траур,но вуали отброшены назад. На платье старшей из них сверкала брошь. Голова ссеребристой сединой. Молодая зашевелилась во сне, словно с кем-то споря, но непроснулась, даже когда Стефан прошел мимо на расстоянии нескольких шагов.

Моя матушка.