Книга Женщина во тьме - Ванесса Сэвидж

Это признание превратило меня в соучастницу. Я чувствовала себя виноватой не меньше, чем похититель. Но после того как я нашла ту старую фотографию, стало ясно: Патрик мне все время лгал.

Наконец удается сесть. Скрипит дверь. Отползаю к стене. Не хочу его видеть, не готова, не…

Это не Патрик. В дверном проеме стоит Анна – бледная, притихшая, в той же одежде, что вчера. Неужели она следила за нашим домом и всю ночь провела на улице? И Анна же подбросила снимок, где мы с Беном сидим в кафе. Теперь мне ясно зачем.

– Дверь, по крайней мере входная, была открыта. Я без приглашения. Надеюсь, ты не против? Увидела замок на подвале – и догадалась, что ты здесь. В семейке Уокеров он всегда служил местом наказания.

– Анна, прости меня!

Она достает из пакета потрепанного медвежонка. Его голубой ворс давно превратился в грязно-серый.

– Помнишь, ты спросила меня о ребенке, я ответила, что у меня никогда не было детей? – Мокрые от слез глаза Анны устремлены куда-то вдаль. – Я тебя обманула.

Если бы не та старая фотография, могла бы я сама обо всем догадаться? Не уверена. Я с Анной раньше знакома не была, не знала, что…

– Патрик говорил, что ты покончила с собой.

От моих слов Анну передергивает. Перевожу взгляд на ее исчерченные шрамами запястья.

– Я пыталась, много лет пыталась. Меня он тоже обманул. Сказал, что наш сын умер.

– Умер? Что значит «умер»?

Конечно, Анна замечает и мою испуганную физиономию, и опухшие губы, и красные глаза, видит запекшуюся в волосах кровь.

– Патрик получил конверт со снимком? – спрашивает она.

– И не только его, но и все посылки, что ты оставляла на пороге.

– А ты не сразу догадалась, что это моя работа, – усмехается Анна.

– Даже в мыслях не было. Я же считала тебя подругой.

– Подругой? Меня? – Ее улыбка исчезает без следа. – Господи, ну ты просто идиотка!

Отвожу глаза. Как только я поняла, кто она, стало ясно, что ее дружеские чувства – чистое притворство.

– Я не могу… Не могу понять: этими письмами, фотографией… Чего ты добивалась? И за домом тоже следишь ты? И раньше следила, с самого переезда?

Она кивает.

– И раньше тоже. Я видела, как вы приехали. Патрик – самодовольный, в красивом костюме, – привез в свой чертов идеальный дом свое чертово идеальное семейство. – Анна переводит взгляд на игрушку, которую не выпускает из рук. – Я не разозлилась, нет. Мне стало больно. Очень больно. Патрик уехал, начал все с чистого листа и с новой распрекрасной подругой, как и мечтал, завел расчудесных детей. А я так и осталась ни с чем. Моя жизнь превратилась в ад.

Анна с такой силой мнет и терзает медвежонка, что, кажется, сейчас его разорвет.

– Это было невыносимо, – продолжает она. – Я хотела настроить Патрика против тебя, показать, что твоя счастливая семейная жизнь не стоит и ломаного гроша. Я знаю твоего мужа. Сколько бы ты с ним ни прожила, все равно я знаю его лучше, чем ты, – спускаясь ступенькой ниже, говорит Анна. – На этот раз его манера держаться меня восхитила. Во времена нашего знакомства он такого совершенства еще не достиг. Тот Патрик был вспыльчивым и заводился с полоборота. – Помолчав с минуту, Анна поднимает глаза: – А ракушки, которые ты нашла на крыльце, ему понравились? Я любила их собирать, а он пришел однажды и, разозлившись, не помню на что, разбил вдребезги все до единой. Расколотил и ушел.

Анна запускает руку в волосы. Они топорщатся вверх. Была ли в рассказах Патрика о матери Джо – о наркотиках, о плохом обращении с младенцем – хоть капля истины? В улыбке Анны, в форме ее рук узнаю моего мальчика. Никаких прав на него у меня нет, но он был и навсегда останется моим сыном.

– Толкая тебя к Бену, я надеялась, что Патрик обо всем узнает и взбесится. Я видела, как ты поднимала мои ракушки. В каждую я нашептала послание – послание Патрику, а ты вносила их в дом. Уж очень мне хотелось вывести твоего муженька из равновесия.

– Чего же ты добивалась? – спрашиваю снова. – Старалась так его разозлить, чтобы забил меня до смерти?

– Нет, нет. Я хотела… Ты украла мою жизнь. Сначала я просто думала, что Патрик бросил меня и завел новую девушку. Потом, когда узнала, сколько лет Джо, я поняла все, поняла, что сделал Патрик на самом деле.

Не нахожу слов, только качаю головой.

– Анна…

– Не называй меня так! Мое настоящее имя – Ева.

– Ева, прости. Прости меня. Если б я знала, что ты жива, я бы никогда…

– Никогда что? Не украла бы моего сына? – Анна спускается по ступенькам, и ее пальцы впиваются мне в запястье.

Когда их давление немного ослабевает, хочу вырваться и убежать. Но она плачет, и я не двигаюсь с места. Многое в облике этой женщины давно казалось мне знакомым. И как я раньше не догадалась? Ведь они с Джо очень похожи. Я видела в нем только отцовские черты. Мальчика это огорчало, портило ему жизнь. Теперь, оказавшись лицом к лицу с его биологической матерью, я понимаю, на кого похож мой сын. И он бы сейчас сразу догадался, кто его родная мать, а кто – лживая мачеха.

– Я вернулась, – продолжает Анна. – Я не думала, что задержусь так надолго. Когда пришла, Патрик сказал, что Джо умер. Умер. Из-за меня. Потому что я оставила его без присмотра. Тогда я бросилась бежать и…

Так вот как Патрик поступил с Анной, с Джо, со мной. Охвативший меня ужас граничит с физической болью.

– Ева, Патрик не хотел, чтобы Джо был моим сыном, и не собирался на мне жениться. Не давал его усыновить, как я просила. Я ведь считала, что ты умерла. Однажды Патрик предложил мне стать его женой, но больше ни разу об этом не вспомнил. Одна только ложь и притворство. По всем правилам я мальчику даже не приемная мать. Патрик сделал все, чтобы этого не случилось.

– Сара, что ж ты, даже ребенка не смогла украсть по правилам? – усмехается Анна.

– Я же не знала, что Патрик его похитил. Если б знала, я бы никогда…

– Лжешь.

– А где Миа? Что ты сделала с ней?

– Волнуешься? Думаешь, я в отместку украду твою дочь?

– Ева, пожалуйста…

– Она в порядке. Я рассказала ей несколько правдивых историй, сообщила, кто ты есть на самом деле и что сделала. Больше ничего. Она не хотела слушать, – отступая на шаг, продолжает Анна, – кричала, ругалась, а Джо… Джо – несмотря ни на что – бросился тебя спасать.

– Что ты имеешь в виду?

– Он здесь.

– Что?

– Джо здесь. Я видела, как он вошел. Дверь осталась открытой, а я подождала и… тоже вошла. В доме было тихо, я не… – отступая на шаг, говорит Анна.

Вскакиваю на ноги.

– Мы должны спасти Джо. Все, что он узнает от Патрика, опять будет сплошной ложью, новой ложью, потому что он уверен: нет для меня страшнее наказания, чем причинить зло моему сыну.