Книга Мы над собой не властны - Мэтью Томас

Затем они отправились воровать в магазин «Оптимо». Коннеллу давно пора бы уже уйти — мама поручила ему закупить продукты к ужину, — а он все тянул. Надеялся закрепиться в компании, если будет делать все то же, что и другие.

Развлечение состояло в том, чтобы каждый по очереди что-нибудь стащил, пока остальные отвлекают корейца Энди за прилавком и его мать, работающую в подсобке. Парни рассредоточились по всему магазину. Коннелл стоял у самого входа, возле витрины с бейсбольными карточками. Ему несложно было изобразить заинтересованность — он часто сюда заходил, покупал карточки и комиксы. Сам он ничего не украл, только отвлек Энди, забросав его вопросами. Коннелл ждал, что его похвалят за помощь общему делу, но, когда за ближайшим углом все стали хвастаться добычей — кто стырил конфеты, кто бутылку лимонада, кто-то термос — и оказалось, что Коннелл один с пустыми руками, его обозвали трусом.

Потом все пошли к Питу — он жил неподалеку. Пит вытащил из родительского шкафа несколько бутылок с выпивкой и пустил их по кругу. Коннелл не стал пить.

— Ну ты и лопух! — сказал Пит. — Ботан уродский! Слушайте, что он здесь делает вообще?

Поскольку Пит смотрел на Густаво, тот пожал плечами:

— Он мне помогает.

И глянул на Коннелла, словно говоря: «Сам себе помогай!»

Потом опять пошли к школе танцев, встречать девчонок после занятия. Коннелл старался представить, как это — разговаривать с девчонками легко и без напряга, словно у тебя есть на это право. Однажды в седьмом классе Фаршид его уговорил позвонить Кристин Таддеи и пригласить ее на свидание. Закончилось это полным позором. А сейчас Кристин стояла рядом. Она что-то сказала — Коннелл не разобрал. От волнения кровь шумела в ушах.

— От тебя воняет, — сказала Кристин погромче.

— Что?

— Дезодорантом надо пользоваться. Или одеколоном. Или мыться почаще.

Другие девчонки захихикали.

— Я буду. — От смущения у него поджались пальцы на ногах.

— Во девчонка у меня! Приложила так приложила! — заржал Шейн.

Шейн ушел с Кристин, Пит отправился домой, а Коннелл с Густаво и Кевином побрели по Северному бульвару.

Проходя мимо «Оптимо», Густаво сказал:

— Надо было тебе тоже что-нибудь взять, как все.

Темнело; близилось время закрытия. Энди стоял спиной к витрине. Коннелл знал, что он студент — видел на нем футболку Нью-Йоркского университета. Коннелл практически каждый день покупал у него бейсбольные карточки и раз в месяц — комиксы. Энди их для него специально откладывал, а иногда еще добавлял бесплатно пачку карточек, как постоянному покупателю. Ему нравилось смотреть, как Коннелл распечатывает пачку и радуется, найдя карточки с новыми игроками.

Густаво еще что-то говорил, но Коннелл больше не слушал. Он отошел на несколько шагов и, повернувшись, со всей силы запустил в витрину бейсбольным мячом. Огромное стекло разлетелось вдребезги. Осколки посыпались острыми льдинками.

— Ни фига ж себе! — проорал Густаво, и они с Кевином вмиг исчезли за углом.

Коннелл рванул через дорогу, наперерез транспорту, и не останавливался, пока не добежал до своего дома. Сердце бухало в груди. Дверь была не заперта. Коннелл шмыгнул в прихожую, потом осторожно выглянул — за ним никто не гнался. Поменяться бы с кем-нибудь обликом... Вообще стать кем-нибудь другим.

Папа лежал на диване в наушниках, мама в кухне готовила — судя по запаху, брокколи и макароны дзити, ее всегдашняя палочка-выручалочка на случай, когда в холодильнике пусто. Коннелл крикнул, что он пришел. Мама спросила, где был. Он, не ответив, бросился к себе. Где-то вдали завыла полицейская сирена. Коннелл, кусая губы, заперся в ванной. Там разделся догола и понюхал свои подмышки.

Права Кристина — от него действительно воняет. Может, пора уже наконец повзрослеть? Коннелл забрался в душ и выкрутил горячую воду на максимум. Добавил чуть-чуть холодной, только чтобы терпеть можно было. Кожа сразу покраснела. Пар наполнил комнату.

Коннелл безостановочно прокручивал в воображении, как разбилась витрина. Снова и снова: вот стекло прогибается, большой кусок в центре со звоном падает на тротуар... Бейсбольный мяч наверняка найдут. Снимут отпечатки пальцев. Да какие отпечатки, Коннелл каждый день туда заходит с мячом! Однажды забыл у них бейсбольную перчатку. Позвонил, и они специально не закрывались, пока он за ней не пришел. Коннелл так и видел, как Энди качает головой: с чего это у мальчика вдруг снесло крышу? Ему всегда нравилось, как остроумно Энди высмеивает разных дураков. Энди учится в колледже и все-таки не жалеет времени на разговоры с малышами. Коннелл отчетливо представлял, как он, стукнув кулаком по прилавку, закрывает магазин и утешает свою маму. А потом они вместе подметают битое стекло. Энди выбирает осколки из коробок с бейсбольными карточками и, тихо ругаясь, опускает металлическую шторку. За что им такое?

Коннелл остервенело мылся, будто наказывал сам себя, и все равно не мог успокоиться. Все вспоминал, как Кристина Таддеи сказала, что от него воняет. Раньше, до Шейна, Кристина встречалась с Густаво. Кто-то даже говорил, что у них был секс. Она носит юбки короче, чем у других девчонок, и тесные блузки. У Коннелла встал. Он схватился за себя в облаке пара и несколькими быстрыми движениями довел до разрядки, а потом смотрел, как вязкая жидкость утекает в слив. Долго оттирал липкую ладонь. Стало совсем тошно. Он виноват, кругом виноват. Рано или поздно его поймают. Куда бежать? Скоро начнется новый учебный год, но этого мало. Надо совсем уехать, как можно дальше. Никогда больше не видеть Энди и его маму. Они в любую минуту могут рассказать правду о нем.

В дверь ванной постучали.

— Ужинать иди, — только и сказала мама.

А у него было такое чувство, словно его вызывают в суд.

29

В тот вечер, когда предстояло выставлять итоговые оценки, Эд даже не оглянулся на вопрос Эйлин, что приготовить на ужин. Только рукой махнул повелительно — не мешай, дескать.

Эйлин выместила злость на мясном фарше, а морковку секла с безмолвной яростью, наслаждаясь стуком ножа по разделочной доске.

Пока она мыла посуду после ужина, Эд притащил в кухню все свои бумажки.

— Посиди со мной, пока я все подготовлю.

— Я пока в гостиной почитаю, — ответила Эйлин. — Позовешь, когда нужно будет.

— Нет! — отрезал он. — Мне нужно, чтобы ты была здесь. В полной готовности. Я скажу, когда придет время записывать оценки.

Он вел себя как начальник реанимационной бригады в ожидании приезда «скорой». Нелепость какая! Было бы из-за чего разводить такие строгости. Впрочем, Эйлин не стала спорить. Заварила себе чаю и устроилась за столом с книжкой.

— Нет! — Эд наконец-то поднял голову. — Нет!

— Что такое?

— Не читай! Ты должна быть наготове.