Книга Социальная справедливость и город - Дэвид Харви

Способность производить излишек и способность использовать его в форме, поддерживающей развитие урбанизма, разделяются здесь совершенно четко. Первая зависела от возникновения формы социальной и экономической организации, способной убедить или принудить неолитических земледельцев производить больше, чем им было необходимо для поддержания собственного существования. Чайлд явно указывает на способность производить излишек как на необходимое, но недостаточное условие для возникновения урбанизма. Маркс, однако, предлагает более убедительную трактовку, которая дает представление, как излишек создавался и институционализировался, — как раз ту трактовку, которая часто неверно представляется и заслуживает дополнительного объяснения.

Прибавочная стоимость и концепция прибавочного продукта

Марксистская концепция излишка вырастает из его анализа отчужденной формы прибавочной стоимости, возникающей в капиталистическом обществе. Прибавочная стоимость — это та часть общей стоимости производства, которая остается после того, как учтены постоянный капитал (включающий средства производства, сырье и оборудование) и переменный капитал (рабочая сила). В условиях капитализма прибавочная стоимость частями реализуется в трех формах — ренты, процентов и прибыли. Если нужно поддерживать производство и гарантировать капиталистическому способу производства выживание, тогда весомая доля стоимости должна приходиться на рабочую силу, чтобы позволить ей выживать и воспроизводиться путем потребления товаров, которые эта стоимость может купить. Количество потребляемых товаров должно быть по крайней мере равным количеству, требующемуся для биологического выживания (и здесь Маркс, кажется, приходит к мысли, которая близка концепции уровня субминимальных потребностей, высказанной Орансом). Но ведь будут и определенные социальные потребности, зависящие от социальных условий и отношений, необходимых для поддержания производства. Изменения в обществе неизбежно ведут к изменениям в реальных и воспринимаемых потребностях, поскольку, как Маркс пишет в «Нищете философии», «вся история есть не что иное, как беспрерывное изменение человеческой природы» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 162). Величина прибавочной стоимости, таким образом, зависит от количества продукта, необходимого для удовлетворения социальных и биологических потребностей рабочей силы. Одной из претензий Маркса к капиталистическому способу производства было то, что стремление максимизировать капиталистические формы прибавочной стоимости неизбежно вело капиталистов как класс (даже против их индивидуальной воли) к снижению уровня жизнеобеспечения трудящегося населения, все больше и больше приближая его к субминимальным потребностям. В этом процессе труд дегуманизируется и жизнь трудящихся сводится к «животному» существованию. Действия первых промышленников, в частности, не особенно отличаются от действий древних бюрократов династии Чжоу, которые, как считает Уитли, находили возможности «выжать даже из самых жалких крестьян еще какие-то налоги на поддержку центральной бюрократии».

В капиталистической экономике прибавочная стоимость количественно измеряется меновой стоимостью или в денежном эквиваленте. В перераспределительной экономике стоимость приравнивается к моральной ценности. Но поскольку стоимость возникает из приложения общественно необходимого труда, производство прибавочной стоимости в обоих типах обществ может быть приравнено к извлечению прибавочного труда. Часть рабочего дня трудящегося посвящена производству прибавочной стоимости, а часть — производству эквивалента чего бы то ни было, чего будет достаточно для поддержания и воспроизводства рабочей силы. Прибавочный труд, соответственно, — это тот труд, который трудящийся тратит на поддержание кого-то или чего-то. Тут мы приходим к связи между марксистской концепцией отчуждаемого прибавочного продукта и отчуждаемого труда. В «Капитале» Маркс пишет: «Капитал не изобрел прибавочного труда. Всюду, где часть общества обладает монополией на средства производства, работник, свободный или несвободный, должен присоединять к рабочему времени, необходимому для содержания его самого, излишнее рабочее время, чтобы произвести жизненные средства для собственника средств производства, будет ли этим собственником афинский χαλός χάγαδός [аристократ], этрусский теократ, civis romanus [римский гражданин], норманский барон, американский рабовладелец, валашский боярин, современный лендлорд или капиталист» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. C. 246–247).

Прибавочная стоимость в капиталистическом обществе должна, следовательно, рассматриваться как проявление прибавочного труда в условиях рыночного обмена. В эгалитарных обществах, как указывает Люксембург, этот прибавочный труд производится с целью поддержки слабых и страховки в случае стихийных бедствий. В перераспределительных обществах, однако, прибавочный труд принимает отчужденную форму. Переход от эгалитарных к перераспределительным обществам, следовательно, подразумевает социальное переопределение прибавочного труда, что, возможно, происходит не без сопротивления. Маркс утверждает, что неверно думать, будто «доставлять прибавочный продукт является врожденным качеством человеческого труда» и что для того, чтобы трудящийся затрачивал свой труд «в виде прибавочного труда на других лиц, требуется внешнее принуждение» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. C. 524). Способность производить прибавочный труд не гарантирует отчуждение излишка. Излишек не может восприниматься по-другому, кроме как в относительном смысле, зависящем от того, что социально определено как излишек. Концепция прибавочного продукта относительна, как и все остальные концепции у Маркса (Ollman, 1971; см. также гл. 7), и поэтому становится возможным различать общества по способам, которыми определяется и изымается прибавочный продукт. Маркс проводит наиболее значимое различие между понятиями отчужденного и неотчужденного прибавочного продукта. Но внутри отчужденной категории он также проводит границу между перераспределительными экономиками, в которых целью является получение потребительной стоимости и где наличествует естественное ограничение количества прибавочного продукта, который может быть усвоен, и экономиками рыночного обмена, в которых ставится цель получения меновой стоимости и в которых единственное ограничение, накладываемое на изъятие прибавочного труда, возникает из необходимости поддерживать и воспроизводить рабочую силу, необходимую для дальнейшего производства. Последний способ экономической интеграции, таким образом, ведет к гораздо более активному извлечению прибавочного труда, чем первый. Другими словами, рабский труд сам по себе имеет тенденцию быть не таким эксплуатирующим, как оплачиваемый.

Извлечение прибавочного труда не обязательно ведет к урбанизму: урбанизм основывается на концентрации значительного количества общественного прибавочного продукта в одном месте и в одно время, а весьма вероятно, что общественный прибавочный продукт может изыматься, но оставаться распыленным. Пирсон указывает, что «практика взаимообязательного обмена, типичного для реципрокности, — …не приводит к индивидуальному накоплению излишков, поскольку она служит подстраховкой от тех самых личных неопределенных обстоятельств, подталкивающих к накоплению» (Pearson, 1957, 336). Модели обмена при соблюдении реципрокности не являются стимулирующими ни для накопления общественных излишков в каких-либо значимых объемах, ни для концентрации излишка в руках одного сегмента общества. Отсутствие урбанизма при реципрокности может быть объяснено тем, как определяется прибавочный продукт, ограниченным доступом к потенциальному излишку и неспособностью накапливать излишки на постоянной основе. Перераспределительная модель экономической интеграции, с другой стороны, предполагает эту способность концентрировать продукт прибавочного труда, хотя остается вопрос, насколько обширна и стабильна должна быть основа для такого накопления, чтобы породить урбанизм. Однако именно рыночный обмен чаще всего ведет к постоянной концентрации прибавочной стоимости, которая затем пускается в обращение снова, чтобы произвести следующую прибавочную стоимость. С разными институциональными и организационными структурами ассоциируются три разных способа экономической интеграции, и мы можем заметить между делом, что современные западные ученые склонны делать акцент на этих институциональных и организационных структурах, выделяя их в качестве объясняющих возникновение и расширение урбанизма как социальной формы.