Книга Все прелести Технократии - Максим Волосатый

Рудольф был в шоке – он никак не ожидал, что кто-то может остаться равнодушным к признанию его заслуг и грядущих перспектив. А Сильвия, небрежно изогнув бровь, посмотрела на него странным взглядом и тихо вздохнула.

Мелко хихикающий в уголке сознания Барок тут же напрягся. Рудольф, глядя на Сильвию телячьими глазами, попытался было пуститься в объяснения, но Барок тут же оттеснил его в сторону, взяв процесс выправления ситуации в свои руки. У него получилось. Сильвия, в очередной раз подивившись резкой смене поведения, отнесла неудачную попытку выпендрежа на счет потрясений, выпавших на долю Рудольфа, и благосклонность была восстановлена. Рудольф остался недоумевать, а Барок еще больше проникся восхищением к этой совершенно непонятной женщине. Им с Рудольфом, кстати, так и не удалось упросить ее остаться на ночь. Привычный сценарий остался без изменений: внезапная встреча, бурная страсть – и ненавистное бот-такси, исчезающее в ночи.

Барок вздохнул … и решительно выгнал из головы все лишние мысли.

– Тогда зачем огород городить? – Рудольф не спешил соглашаться с заявлениями Барока. – Не проще ли раскинуть эти твои «узоры» по Алидаде, хотя бы, и получить то, что нам требуется, не отправляясь на другую планету?

– Не проще, – Барок призвал на помощь память Баррокаина. – Эти узоры оперируют сутью вещей. И, если для преодоления барьера требуется восхищение красотой, то мы должны предоставить эту самую красоту – и никак иначе. Что лучше произведений искусства может вызвать это самое восхищение? Ничего. А из нас с тобой деятели искусств – никакие. Это раз.

Барок переменил положение. Как всегда во время их разговоров внутри сознания, их общее тело замирало. Иногда, в довольно неудобных положениях. Как, например, сейчас.

– А два – это то, что даже все население Алидады, взятое вместе, не в состоянии обеспечить нас должным количеством эмоций. И это при условии, что ты соберешь из всех в одном месте, в одно время и заставишь радоваться полчаса.

Он фыркнул, представив себе эту картину.

– Нам нужна сеть узоров, охватывающая галактику, не меньше. Не ты ли считал потребности?

– Я, – со вздохом согласился Рудольф.

В своей неуемной страсти к систематизации и упорядочиванию, Рудольф все-таки смог вывести зависимость между количеством выделяемых эмоций и расстоянием, на которое смещается центр преграды. Именно центр, потому что, если бы она отодвигалась вся, как поршень, то их затея не имела бы смысла: никто бы не дал гарантии, что, сместив ее до конечной заданной точки, Барок смог бы прорвать ее и оказаться дома. А так – нехитрый линейный подсчет показывал, что если один Рудольф своим восхищением помог Бароку сместить центр перегородки на четыре миллиметра (они специально замеряли), то для прохождения расстояния, определенного (увы, увы) исключительно на глаз, им требуется положительные эмоции от ….

Вот на этом моменте Бароку становилось нехорошо от одной только цифры, обозначающей количество необходимых людей. Но альтернативой было вечное заточение в одной с Рудольфом камере, и Баррокаин зуф Истадуч-он отринул мешающие процессу сомнения, запретив себе даже думать в эту сторону.

Тем более что нестыковок, приближений в расчетах, да и просто откровенных, ни на чем не основывающихся предположений, принятых за истину, в их расчетах хватало и без того. Взять хотя бы глубину смещения центра перегородки. Как она мерялась? Линейку же в сознание не пронесешь. Что они делали: Барок надавливал на мембрану и на пальце примерно замерял расстояние от исходной точки до собственно мембраны. Ну а кто сказал, что в его сознании, да еще и не просто в сознании, а внутри какой-то странной штуки, проход в которую открывается через две разумных личности, размеры пальца Барока позволяют сделать заметку на четыре миллиметра? Но ведь сделали, рассчитали….

– Есть еще и третий пункт, – Барок выждал многозначительную паузу и продолжил. – Я не хочу, чтобы хоть кто-нибудь в Технократии знал, чем мы с тобой занимаемся.

– Так а…, – начал Рудольф, но Барок не дал ему развернуться.

– А также наоборот: чтобы никто из внешнего мира не мог увязать наши с тобой изыскания с Технократией. Для чего, надеюсь, понятно.

– Понятно, – вздохнул Рудольф.

– Тогда не начинай опять свои терзания, – попросил Барок. – Решили, так решили. Нам нужен художник, мы используем его картины для размещения узоров. Узоры собирают нам нужное количество положительных эмоций, мы их складируем, а потом пускаем в дело, одновременно накачав полумрак энергией через «индикты». В итоге я – домой, а тебе остается слава, деньги, Сильвия и Академический Совет. Делай с ними все, что хочешь, надоели они уже – сил нет.

Он чуть помолчал.

– Я ничего не пропустил?

– Ничего, – хмыкнул Рудольф. – Кроме одной простой вещи: надо всего лишь расставить еще не написанные картины по всей галактике.

– С этим проблем нет, – успокоил его Барок. – Я все начал, я и подготовлю каналы сбыта. А ты посмотришь, и заодно поучишься, как это делается. А то я уйду, как ты тут без меня один останешься?

Они одновременно фыркнули. Повисла пауза.

– Кхм, – откашлялся Барок. – Все, обсуждение закончили, а начинаю лопать бойджу, а ты пока почетче вспоминай расположение.

– Так, может, не надо? – сделал последнюю попытку Рудольф. – Может, выйдем где-нибудь в стороне? Зачем его сразу пугать-то?

– Поздно переигрывать, – Барок зачавкал палочками лолли. Без бойджи полумрак открываться не хотел ни в какую. – Да и на улице есть шанс, что нас увидят посторонние.

– А так он сразу увидит, на что мы способны, – попытался возразить Рудольф.

– Вот ты вроде умный, умный, – вместо ответа пожаловался Рудольфу Барок. – А как чего ляпнешь, так хоть стой, хоть падай. Ну, конечно, он увидит. А как еще? Или ты думаешь, я ему узор в картины, как в снотворное в чай буду подмешивать? Не-ет, – он проглотил еще пучок лолли. Действие бойджи должно было вот-вот начаться. – Тут все сложнее. А тем более, что количество картин, которое нам необходимо, очень сильно превышает возможности среднестатистического человека. Придется его ускорять. А как это сделать незаметно? Нет уж, пусть знает, с кем имеет дело.

Барок замолчал на секунду, оценивая ощущения.

– Все, меня начинает потихоньку забирать, – сообщил он Рудольфу. – Давай концентрируйся на объекте. А то, если нас над поверхностью выкинет, будет не очень приятно.

– Даю картинку, – Рудольф решился. Сомнений больше не осталось.

Барок расслабился, посмотрел на появляющуюся в сознании уже привычную дверь. Улыбнулся ей, как старой знакомой, и вошел в успокаивающие волны полумрака, таща за собой Рудольфа. Главное – протащить через полумрак оба сознания. Полностью. Тогда и тело вывернется за ними. Это Баррокаин зуф Истадуч-он помнил хорошо. Он сам так попал в полумрак, не вытащив до конца свою память и свое сознание. Теперь это превратилось в шанс. Где-то (и когда-то) далеко-далеко все еще падал в пропасть датой-шаман Второго Круга. Падал, падал и никак не мог упасть.