Книга Машина пророчеств - Терри Гудкайнд

Она отстранилась ненадолго, осмысливая это. Понимание расцвело на ее лице. Она оглянулась, ее глаза расширились.

— Владетель Подземного Мира… — выдохнула она.

Глава 43

Орнетта слегка выпрямилась, опираясь на руку, стискивающую колено, постепенно осознавая свое предположение.

— Вы говорите, что Владетель Подземного Мира, он, он… околдовал Лорда Рала и Мать-Исповедницу? Они одержимы?

Он положил свою руку поверх ее, надеясь показать всю серьезность того, о чем он говорил.

— Смерть беспрерывно борется за то, чтобы отнять жизнь у живых. Безымянный, как его называют там, откуда я родом, существует только для того чтобы собирать живых, затягивая их из мира живых в вечную тьму Подземного Мира. Иногда он соблазнительно шепчет в уши живым, чтобы заставить их выполнять его волю.

Она убрала свою руку и, казалось, собралась с мыслями.

— Это нелепица. Лорд Рал и Мать-Исповедница не посвятили себя Владетелю. Я никогда не знала никого из людей, кто бы больше, чем они, посвятил себя жизни.

Людвиг не позволил ей отпрянуть и наклонился к ней снова.

— Вы что же, полагаете, что те, кем завладел Безымянный, всегда знают об этом? Если бы они знали, они никогда не были бы полезными слугами его потайному, темному замыслу.

Интерес вернулся к Орнетте.

— Вы имеете в виду, что они неосознанно порабощены Владетелем? Что они непреднамеренно выполняют его приказы? Что они одержимы, но об этом и не подозревают?

Он склонил голову к ней.

— Не кажется ли вам, что если бы Владетель хотел использовать кого-нибудь, овладеть кем-либо для исполнения своих приказов, он бы подобрал для этого последних людей, которых бы в этом подозревали? Подобрал кого-нибудь, кому верят, кем восхищаются, за кем следуют?

Она в задумчивости отвела взгляд.

— Кажется. Теоретически, конечно же.

— Наш опыт гласит, что одержимые могут совершенно не подозревать о том, что с ними случилось, продолжая делать добро, по крайне мере, выглядящее как добро. Но когда бы Безымянный ни захотел, он тянет за невидимые ниточки, которые тянутся от него к ним. В этом случае они — идеальные хозяева для его намерений, кажущиеся всему миру хорошими людьми, людьми, которым можно доверить, а на самом деле они — натасканные псы Владетеля, готовые исполнить его приказ.

Она поиграла украшенным драгоценными камнями ожерельем, скользнувшим вниз в ложбинку меж ее грудей.

— Действительно, кажется разумным, что Владетель выбрал бы кого-то, кого бы никогда не подозревали в тайном исполнении его приказов. Но все же…

— Там, откуда я родом, всегда относились подозрительно к тем, кто отворачивается от пророчеств. Среди тех из нас, кто защищает наш народ от темных сил безымянного известно, что когда кто-то признается в неверии в пророчество, скорее всего, это ключевой знак к тому, что его подчинил себе Владетель. Пророчество, в конце концов, есть слова Создателя, приходящие к нам через дар магии, ведущие нас к жизни. Зачем кому-то отворачиваться от них… если только вместо них не прислушиваться к темным силам?

Орнетта погрузилась глубоко в свои мысли перед тем, как заговорить опять, и даже тогда это было для нее слишком.

— Эта женщина, Никки, всегда у него под рукой. Люди говорят, что она также известна как Госпожа Смерть…

— И, кажется, Лорд Рал с Матерью-Исповедницей действительно оба настроены против пророчеств, вопреки всему здравому смыслу. Вы сами попробовали убедить их не бороться с ним.

Она опять посмотрела на него с огнем в глазах.

— Вы серьезно хотите сказать, я имею в виду, серьезно, что вы верите в то, что Лорд Рал и Мать-Исповедница — тайные слуги Владетеля?

Людвиг большим пальцем стряхнул пушинку со своей шляпы.

— Мы верим в пророчества, и самозабвенно изучаем их, как те, что приходят от людей, делающих прорицания, так и из книг пророчеств. У нас есть множество древних текстов, которые мы изучили в поисках идей о том, как защитить людей от Безымянного, от того, чтобы он забрал их прежде, чем их время придет. Изучая те древние тексты, мы наткнулись на отсылки к Лорду Ралу.

— Вы наткнулись? — она заинтересованно нахмурилась. — И что они говорят о нем?

— В тех древних томах его называют "fuer grissa ost drauka".

Ее лицо продолжало оставаться мрачным.

— Звучит как верхнед'харианский. Вы знаете, что это значит?

— Да, это верхнед'харианский. Это значит «несущий смерть».

Она отвернула взгляд, близкая к панике или слезам, он не знал, к чему.

— Прощу прощения. Я наговорил лишнего, — он начал вставать.

— Я вижу, что огорчил вас. Мне не следовало…

Она схватила его за руку и притянула обратно на диван рядом с собой.

— Не говорите так, Людвиг. Совсем немногие из мужчин достаточно храбры, чтобы взглянуть в лицо такой ужасной истине, еще более немногие готовы рассказать ее незнакомцу, к тому же, союзнику Империи Д'Хара, да еще и влиятельному.

— Я молюсь, чтобы все было не так, как я говорю, но я не могу придумать никакого иного объяснения тому, почему они столь настойчиво, столь упрямо отвергают пророчество. Если вы еще не надумали выгнать меня вон, то я скажу вам даже больше.

Ее рука стиснула его предплечье.

— Умоляю вас, не скрывайте ничего. Я должна услышать все, чтобы прийти к истине.

— По своему опыту в таких случаях, я боюсь, что должен рассказать вам о том, что слуги Владетеля исполняют его ужасные планы, пытаясь скрыть пророчество ото всех, поскольку оно предсказывает намерения зла, зла Владетеля, собирающегося уничтожить жизнь, намерения, известные Создателю, намерения, что он показывает нам в пророчествах, предупреждая нас.

— Но все-таки, — прошептала она, — так трудно поверить…

— А известно ли вам, что Лорд Рал обнаружил древнюю машину, спрятанную в Народном Дворце?

Она поставила свой бокал на столик и взглянула на него, прямо в лицо.

— Машину? — нахмурилась она.

— Какую машину?

— Машину, которая, как говорят, выдаёт пророчества о будущем.

Она пристально посмотрела на него.

— Вы уверены в этом?

Он поставил свой бокал на поднос, рядом с ее.

— Я, конечно, не видел ее своими глазами, но слышал, среди прочего, перешептывания рабочих, бывших в Саду Жизни.

— Кто-либо еще знает об этой машине пророчеств?

Он поколебался.

— Не в моем обыкновении рассказывать секреты, не принадлежащие мне. Другие беседовали со мною тайно.

— Людвиг, это важно. Если то, что вы говорите, правда, это чрезвычайно серьезный вопрос.