Книга Машина пророчеств - Терри Гудкайнд

— Тьма, — сказал мальчик.

Ричард нахмурился, не уверенный что понял сказанные шепотом слова. Он оглянулся через плечо на обеспокоенное лицо Кэлен. Не похоже, чтобы она понимала смысл слов лучше, чем он.

Мальчик лежал на потрёпанном ковре, постеленном поверх сырой земли у самой палатки, увешанной рядами драгоценных бус. Сейчас рынок вокруг Народного Дворца походил на небольшой, плотно застроенный город, составленный из многих тысяч палаток, фургонов и прилавков, усеянных великим многообразием товаров. Толпы людей, прибывшие сюда равно как из ближних, так и из самых дальних уголков Д’Хары ко дню большой свадьбы, живо интересовались всем: от сувениров и драгоценностей до свежеиспечённого хлеба и горячего мяса, от экзотических напитков и зелий до чёток.

Грудь мальчика, с каждым неглубоким вздохом, едва заметно, вздымалась, но его глаза оставались закрытыми. Ричард наклонился ближе к слабеющему ребенку.

— Тьма?

Мальчик слабо кивнул.

— Тьма везде.

Конечно, никакой тьмы не было. Яркие лучи утреннего солнца резвились над головами тысяч людей, проникали даже в самые тёмные уголки импровизированных улочек, сотворённых палатками и фургонами. Ричард не думал, чтобы мальчик видел что-то, кроме царившей вокруг праздничной атмосферы.

Но слова ребёнка, казавшиеся, на первый взгляд, столь безобидными, должны были иметь другое значение, куда более жуткое, говорящее о совершенно ином, тёмном месте.

Боковым зрением Ричард видел людей, медленно проходящих мимо и наблюдающих за Лордом Ралом и Матерью-Исповедницей, навещающих больного мальчика и его мать. Рынок был наполнен весёлой лёгкой музыкой, оживлёнными разговорами, смехом и звуками свершающихся сделок. Для большинства тех, кто проходил мимо, лицезреть Лорда Рала и Мать-Исповедницу, пусть и мимолётно, было событием всей жизни, которое они станут вспоминать ещё очень долго по возвращении домой.

Стражники Гвардии Первой Когорты, стоявшие неподалеку, тоже внимательно наблюдали, но преимущественно за ближайшими скоплениями народа, бродившими по рынку. Их целью было удостовериться, что толпа слишком близко не приближается, хотя существенных причин ожидать неприятностей не было.

После всего произошедшего каждый был в хорошем настроении. Годы войны закончились. Везде воцарился мир и процветание. Вчерашняя свадьба, казалось, ознаменовала начало мира возможностей, о котором раньше даже не мечтали.

Прозвучавшие посреди такого изобилия солнечного света, слова мальчика, вызвали в Ричарде ощущение прикосновения какой-то нереальной тени.

Кэлен присела на корточки рядом с ним. Ее белое атласное платье, отличительный символ ее статуса Матери-Исповедницы, казалось, сияло на фоне чистого весеннего неба, как будто она была ожившим добрым духом. Ричард подсунул руку под худые плечи мальчика и слегка приподнял его, чтобы Кэлен могла поднести мех с водой к губам ребенка.

— Можешь сделать глоток?

Мальчик, казалось, ее не слышал. Он проигнорировал вопрос и мех с водой.

— Я один, — сказал он слабым голосом. — Совсем один.

Голос его звучал так жалобно, что Кэлен, преисполненная состраданием, подвинулась ближе к мальчику и нежно коснулась его плеча, утешая.

— Ты не один, — твёрдо сказал Ричард, желая рассеять ужас этих слов. — С тобой есть и другие люди. Твоя мать рядом.

Глаза мальчика двигались под закрытыми веками, будто хотели разглядеть что-то в кромешной тьме.

— Почему они все бросили меня?

Кэлен осторожно положила руку на поднимающуюся грудь мальчика.

— Бросили тебя?

Затерявшись в каком-то другом мире, мальчик стонал и плакал. Голова его металась из стороны в сторону.

— Почему они бросили меня одного в холодной темноте?..

— Кто бросил тебя? — спросил Ричард, концентрируя усилия, чтобы быть уверенным, что услышит приглушенные слова мальчика.

— Где они оставили тебя?

— У меня были сны, — произнёс мальчик, его голос прояснился и немного окреп.

Ричард нахмурился при столь резкой и странной смене предмета разговора.

— Какие сны?

Путаница вновь овладела словами мальчика.

— Почему у меня были сны?

Вопрос, как показалось Ричарду, задавался не им и ответа не требовал. Тем не менее, Кэлен попыталась.

— Мы не...

— Небо всё ещё синее?

Кэлен обменялась взглядом с Ричардом.

— Довольно синее, — заверила она мальчика. Так или иначе, не было похоже, что он услышал ответ.

Ричард решил, что нет смысла продолжать донимать мальчика вопросами. Он был, несомненно, болен, и не понимал, что говорил. Бесполезно пытаться выяснить значение слов сказанных в бреду.

Внезапно маленькая рука ребенка вцепилась Ричарду в предплечье.

Тут же до него донёсся звон стали, вынимаемой из ножен. Не оборачиваясь, Ричард поднял свободную руку, жестом отдавая приказ остановиться.

— Почему они все бросили меня? — вновь спросил мальчик.

Ричард наклонился чуть ближе к нему, надеясь хоть немного успокоить.

— Где они бросили тебя?

Его глаза распахнулись так неожиданно, что Ричард и Кэлен вздрогнули. Мальчик уставился на Ричарда так, будто пытался заглянуть ему в душу. Хватка его тонких пальцев на предплечье Ричарда была столь сильна, что тот едва мог поверить в способность ребенка на такое.

— Тьма во дворце.

Холодок, подкрепленный прохладным дыханием ветра, пробежал по коже Ричарда.

Веки мальчика сомкнулись, он обмяк.

В голосе Ричарда проступила резкость, несмотря на его намерение быть мягким.

— О чем ты? Какая тьма во дворце?!

— Тьма... ищет тьму, — услышал он шепот мальчика, переходящий в бессвязное бормотание.

Брови Ричарда напряженно сдвинулись, когда он попытался понять значение всего этого.

— Что это значит, тьма ищущая тьму?

— Он найдёт меня, я знаю, он найдёт.

Рука ребенка, будто став слишком тяжелой, соскользнула с предплечья Ричарда. Кэлен взяла ее в свою; они оба ждали, что мальчик скажет еще что-нибудь, но он, казалось, умолк окончательно.

Им нужно было вернуться во дворец. Люди могли ждать их.

К тому же, Ричард не думал, что, даже если мальчик скажет что-то еще, его слова станут более понятными. Он посмотрел на мать, возвышающуюся над ребенком и нервно потирающую руки.

Женщина сглотнула.