Книга Как ни крути - помрешь - Ким Харрисон

Уверенность Кери пошатнулась.

– Нет, – сказала она. – Она не умеет накапливать силу,как надо. Еще чуть, и ее разум сломается. Она сойдет с ума раньше, чем ты еенаучишь тебе чай заваривать.

– А не нужен здравый рассудок, чтобы заварить чай илитост с одной стороны прожарить, – проворчал он, схватил меня за руку и поставилна ноги. Я не сопротивлялась.

Кери покачала головой, стоя в снегу босиком, как на лугулетом.

– Это мелочно. Ты ее упустил, она тебя перехитрила. Неумеешь ты проигрывать.

Ал ущипнул меня за плечо, и я скрипнула зубами, чтобы неорать громко. Это всего лишь боль, ничего даже сравнимого с постоянным горениембезвременья, которое он меня заставлял для него держать.

– Проигрывать?! – взревел он, и из тени ему ответилииспуганные крики притаившихся людей. – Не сможет она вечно прятаться наосвященной земле. А если попробует, я найду способ использовать ее с тойстороны линий.

Кери глянула на Дэвида, и я закрыла глаза в отчаянии. Онадумает, что он найдет способ. Помоги мне тогда Боже. Моя игра за спасениесобственной души катится к проигрышу.

– Изыди, – сказала она, переводя взгляд с Дэвида на него.– Вернись в безвременье и оставь в покое Рэйчел Мариану Морган. Никто здесьтебя не звал.

– Тебе не изгнать меня, Кери! – взбесился он, дергаяменя так, что я на него свалилась. – Она, мой фамилиар, призывает меня, когдачерпает из линии. Разорви этот круг и дай мне забрать ее, ибо это мое право.

Кери пораженно выдохнула:

– Рэйчел! Он признал, что вызвала его ты. Изгони его! Уменя глаза раскрылись в изумлении.

– Нет! – крикнул Алгалиарепт, посылая в меня потокбезвременья. Я чуть не потеряла сознание; волны боли омывали меня, нарастали,пока не осталось только страдание. Но я набрала воздуху, чувствуя воньсобственной сожженной души.

– Алгалиарепт! – прокашляла я хрипло. – Вернись вбезвременье.

– Ах ты сучка! – рявкнул он, ударив меня наотмашь. Силаудара подняла меня и бросила на круг Кери. Я рухнула бесформенной кучей,лишившись способности мыслить. Голова болела, горло саднило. Снег подо мной былхолоден, я зарылась в него горящим лицом.

– Изыди, изыди сейчас же! – шепнула я. Оглушающаяэнергия безвременья, гудевшая у меня в мозгу, исчезла мгновенно, я застонала отобразовавшейся пустоты. Сердце ударило раз, другой, остановилось и забилосьснова. Единственное, что я могла – это дышать, и в голове тоже была пустота,наполненная теперь только моими мыслями. А огня не было. Не было.

– Вытащи ее из снега, – озабоченно сказала Кери.

Голос ее проникал в меня ледяной водой. Я попыталась открытьглаза – не вышло. Кто-то поднял меня на руки, я ощутила тепло тела. Это Кизли,решил какой-то уголок моего сознания, когда донесся запах красного дерева идешевого кофе. Я уронила голову на плечо колдуна, подбородок прижался к груди.Прохладные ручки легли мне на лоб, Кери пела мне что-то, и я почувствовала, чтоменя несут.

Глава 19

– Боже мой, – прошептала я, чувствуя, как хриплые словаобдирают воспаленное горло. И ощущаются и звучат, как гравий в жестяном сите. –Не очень-то мне хорошо.

Холодная рука Кери коснулась моей щеки.

– Неудивительно, – сказала она с иронией. – Не открывайглаза. Я тебе компресс сменю.

Рядом со мной слышалось тихое дыхание двоих людей и оченьбольшой собаки. Я смутно помнила, как меня вносили, и я почти теряла сознание,но так и не получилось, как я ни старалась. По запаху духов я поняла, что Кизлиотнес меня в мою комнату, да и подушка под головой ощущалась знакомо и уютно.Тяжелый плед, который у меня лежит в ногах кровати, был заботливо под меняподоткнут. Значит, я жива осталась. Смотри ты.

Кери сняла с меня мокрую тряпку, и я, вопреки еепредупреждению, приоткрыла веки.

– Ой! – простонала я, потому что луч от свечи на комодеударил в глаза, в череп, и там срикошетировал, заметался внутри. Головазаболела втрое сильнее.

– Она же тебе сказала не открывать глаза, – язвительнопроизнес Дженкс, но с явным облегчением в голосе.

Послышался стук когтей Дэвида, потом теплый выдох мне в ухо.

– Все нормально с ней, – тихо сказала Кери, и онотошел. Нормально? Я стараясь дышать ровно, пока прыгающий в голове свет неутратит инерцию и не утихомирится. Это называется нормально?

Звон в голове успокоился до терпимой муки, и когда яуслышала легкое дуновение и запах погашенной свечи, то снова открыла глаза.

В пробивающемся сквозь шторы свете я увидела Кери накухонном стуле рядом с моей кроватью. У нее на коленях стояла кастрюля с водой,и я вздрогнула мысленно, когда она поставила ее на вампирское руководство Айвинасчет поведения на свидании, выложенное всем напоказ. С другой стороны от менятенью ссутулился Кизли. На спинке кровати сидел Дженкс и светилсятускло-желтым, а в глубине затаился Дэвид, заняв своей волчьей тушей половинусвободного пола.

– Кажется, мы вернулись в Канзас, Тотошка, –пробормотала я, и Кизли фыркнул.

Сквозняк от разбитой двери холодил мокрое лицо, а изотдушины отопления несло затхлым теплом.

– Дженкс! – воскликнула я хрипло, когда вспомнила, какв пикси ударил зимний воздух. – Как там твои детишки?

– Нормально, – ответил он, и я рухнула обратно наподушку, схватившись рукой за горло. Такое было чувство, что оно изнутрикровоточит.

– Дэвид, а с тобой что? – спросила я тише.

Он задышал сильнее, оттолкнул слегка Кизли с дороги ивыдохнул мне в ухо тепло и влажно. Потом открыл пасть, и Кери ахнула, когда этапасть накрыла мне лицо полностью.

Адреналин прорезал боль.

– Эй! – воскликнула я, отбиваясь, а он осторожно меня встряхнули отпустил. С бьющимся сердцем я застыла, а он тихо зарычал и ткнулся мне вщеку мокрым носом. Потом, фыркнув по-собачьи, процокал когтями в коридор.

Дженкс взмыл вверх в струе пыльцы, от которой я прищурилась.Не так уж она ярка была, но глаза сильно болели.

– Он рад, что ты уже оправилась, – сказал он ссерьезным выражением личика.

– Это называется оправилась? – возмутилась я, и изсвятилища донесся странный подвывающий то ли смех, то ли лай.

У меня дико болело горло, я держалась за него рукой, покасадилась. На лице остались брызги слюны оборотня, и я их стерла мокрымполотенцем и перебросила его через край кастрюли. Мышцы болели. Черт, вообщевсе болело. А в пасти у Дэвида мне совсем, совсем не понравилось.

Стук наманикюренных когтей по половицам привлек мое вниманиек темному коридору, когда Дэвид пробежал мимо, в глубь церкви. В зубах ондержал свой рюкзак и одежду, и пальто волочилось по полу, как убитое животное.