Книга Хороший, плохой, неживой - Ким Харрисон

Я поддернула повыше холщовую перевязь канистры и потянуласьраструбом к висячему растению. В окна светило солнце и грело меня через синийслужебный комбинезон. За узкими зеркальными стеклами лежал небольшой внутреннийдворик, окруженный кабинетами высокого начальства. Щурясь от солнца, я сжаларукоять поливального шланга, и из него появился, шипя, еле заметный намек наводу.

Протрещала очередь компьютерных клавиш, и я перешла кследующему растению. Из двери кабинета позади секретарши доносился телефонныйразговор, сопровождаемый утробным смехом, похожим на собачий лай. Вервольфы.Чем они выше в стае, тем больше похожи на людей, но по смеху их всегда можноопознать.

Мимо ряда висячих растений перед окнами я посмотрела нааквариум за спиной секретарши. Ага, кремовые плавники. Черное пятно на правомбоку. Она и есть. Мистер Рей выращивал золотых рыбок и выставлял на ежегоднойвыставке в Цинциннати. Победитель прошлого года всегда демонстрировался вприемной, но сейчас здесь были две рыбки, а у «Хаулеров» пропал талисман.Мистер Рей болел за «Денов», соперников команды внутриземельцев из Цинциннати.Нетрудно было сложить два и два и получить украденную рыбку.

– Что случилось? – профессионально-жизнерадостноспросила женщина за конторкой, поднимаясь заложить бумагу в принтер. –Марк в отпуске? А мне он не говорил.

Я кивнула, не глядя на секретаршу в щегольском кремовомкостюме, и проволокла свое поливальное барахло еще натри фута. Марк находился вкраткосрочном отпуске в лестничном колодце дома, который он обслуживал доэтого. Вырублен быстродействующим сонным зельем.

– Да, мэм, – добавила я, возвысив голос и слегкашепелявя. – Он мне сказал, какие растения поливать. – Я согнулапальцы, пряча в кулаках наманикюренные ногти, пока она не заметила: ногти несочетались с обликом поливальщицы растений. Надо было раньше об этомподумать. – На этом этаже все, что есть. И еще деревья на крыше.

Женщина улыбнулась, показав излишне большие зубы. Вервольф.И явно высоко стоит в офисной стае, судя по ее лощености. Мистер Рей не будетдержать в секретаршах дворнягу, если может позволить себе платить зарплатунастоящей суке. От нее исходил легкий запах мускуса, не так чтобы неприятный.

– Марк тебе говорил про служебный лифт у заднеговхода? – подсказала она. – Это проще, чем тащить тележку по всемлестницам.

– Нет, мэм, – ответила я, потуже натягиваяуродскую кепку с логотипом садовника. – Он, наверное, хотел, чтобы мнепотруднее было, чтобы я не стала отбивать у него клиентов.

У меня пульс забился чаще, когда я толкнула дальше тележкуМарка с садовыми ножницами, гранулированными удобрениями и поливальнойсистемой. Про лифт я знала – как знала и про размещение шести аварийныхвыходов, про пожарную сигнализацию и про ключ от квартиры, где деньги лежат.

– Мужчины! – Она закатила глаза, снова возвращаяськ своему экрану. – Никак не допрут, что если бы мы хотели править миром,то уже бы правили.

Я неопределенно кивнула, прыснув тонкую струйку воды наследующий цветок. Мне так казалось, что мы вроде бы и правим.

Гудение принтера и общий легкий шум офиса перекрыло какое-тожужжание. Это жужжал Дженкс, мой напарник, и он явно был в плохом настроении,вылетев из кабинета босса ко мне. Стрекозиные крылья от возбуждения сталиярко-красными, и пыльца пикси слетала с него, вспыхивая солнечными лучиками.

– С цветами я там разобрался, – сказал он вслух,садясь ми край цветочного горшка передо мной. С руками на бедрах он им гляделкак пожилой Питер Пэн, произведенный в мусорщика в синей спецовке. Жена емудаже подходящую кепку сшила. – Им только вода нужна. Могу я чем-нибудьтебе помочь – или мне вернуться в грузовик и завалиться спать? – добавилон едко.

Я сняла с себя канистру, поставила ее на пол и отвинтилакрышку.

– Гранула удобрения не помешала бы, – попросила я,гадая, что с ним стряслось.

Он, ворча, подлетел к тележке и стал там копаться. Во всестороны полетели зеленые проволочки для подвязки, колышки и использованныетесты определения кислотности.

– Нашел одну, – объявил он, выныривая с белойгранулой размером с его голову.

Гранулу он бросил в канистру, и она зашипела. Это было неудобрение, а оксигенатор и средство для создания слоя слили. Что толку крастьрыбку, если она в дороге сдохнет?

– Бог мой, Рэйчел! – шепнул Дженкс, усаживаясь мнена плечо. – Это же синтетика! Я одет в полиэстер!

Мне стало легче – выяснилась причина его настроения.

– Все будет путем.

– Я не вынесу! – Он яростно почесывал кожу подворотником. – Не могу я носить полиэстер. У пикси на него аллергия!Смотри, видишь? – Он наклонил голову, отведя светлые полосы с шеи, но былслишком от меня близко, чтобы можно было рассмотреть. – Покраснело! Ивоняет, я слышу запах нефти. Это ткань из мертвых динозавров. Не могу я носитьна себе дохлое животное, это варварство, Рэйчел!

– Знаешь что, Дженкс? – Я навинтила крышку наканистру, снова повесила ее на плечо, оттолкнув при этом Дженкса. – Яодета в то же самое, так что не выступай.

– Но он воняет!

Я скосила на него глаза и сказала сквозь зубы:

– Ты давай, подрезай веточки.

Он показал мне оба средних пальца, отлетев назад. Ладно,черт с ним. Похлопав себя по заднему карману, я нашла ножнички. МиссПрофессиональная Секретарша печатала какое-то письмо, а я встала на раскладнуютабуретку и стала обрезать листья у растения, висящего сбоку от ее стола.Дженкс начал помогать, и через секунду я ему шепнула:

– Влез туда?

Он кивнул, не сводя глаз с открытой двери кабинета мистераРея.

– В следующий раз, как он полезет почту смотреть,взвоет вся система безопасности Интернета. Исправить можно будет за пять минут,если она свое дело знает, или за четыре часа, если без понятия.

– Мне всего пять минут и надо, – сказала я, потеяот жаркого солнца в окне. Здесь пахло как в саду – в летнем саду, где мокраясобака тяжело дышит на прохладных плитах.

У меня участился пульс, я перешла к следующему растению. Приэтом я оказалась за спиной женщины, и она напряглась – я вторглась в ее личноепространство, а ей приходилось с этим смириться, поскольку я приделе. Надеясь,что мое возросшее напряжение она отнесет за счет того, что мне пришлосьработать рядом с ней, я продолжала делать свое дело, положив руку на крышкуканистры. Один поворот – и она будет открыта.