Книга ДНК миллиардера. Естественная история богатых - Ричард Коннифф

Поверхностный ответ на вопрос о том, почему богачи не имеют больше детей, сводится к тому, что культура и эволюция вошли в противоречие и культура взяла верх. Законодательство, внимание прессы и другие формы культурного давления изменили баланс сил между лидерами и их подчиненными. Те модели поведения, которые раньше способствовали репродуктивному успеху (как, например, насилие над горничными), сегодня могут заставить парня познакомиться с обратной стороной сексуальной агрессии (скажем, в тюремном корпусе номер девять).

Анализ ДНК и иски об установлении отцовства способны сделать беззаботный секс чересчур разорительным, о чем периодически напоминает всем пример Мика Джаггера, недавно заплатившего 7 миллионов долларов единовременной компенсации и обязанного платить 25 тысяч долларов ежемесячно матери своего последнего ребенка – бывшей фотомодели, рекламировавшей нижнее белье. И это помимо 36 миллионов долларов, которые у него отсудила в результате бракоразводного процесса Джерри Холл, посчитавшая, что Джаггеру следовало довольствоваться четырьмя детьми, которых она ему родила. А ведь у него было еще двое от первой жены Бьянки. (Что ж, возможно, богачи все-таки производят на свет больше детей, но даже Мик Джаггер – это не Мулай Исмаил.)

Некогда сравнительно простое дело содержания любовницы в наши дни требует вмешательства менеджера по кадрам, а то и адвоката. Семидесятилетний глава инвестиционного банка PaineWebber Орхан Садик-хан, живущий с супругой в прелестном доме в Олд-Гринвиче (Коннектикут), в 1998 году вдруг стал ответчиком в деле об алиментах, возбужденном по иску двадцативосьмилетней русской иммигрантки. Дело было быстро закрыто, но в газете The Daily News успела появиться статья под заголовком «Русская красавица подает секс-иск на 3,5 миллиона долларов против воротилы с Уолл-стрит», а в The New York Post на две страницы простерся заголовок «Порочный магнат: бывшая фотомодель подает компрометирующий иск».

Из-за такой огласки (и неважно, сколько здесь правды и лжи) даже очень богатый мужчина примет обет безбрачия или, по крайней мере, станет осторожнее. Логика выбора мужчин для интрижек исключительно из представителей своего подвида была прекрасно озвучена супругой богатого английского политика Алана Кларка, который неосторожно вышел за рамки приемлемого, согрешив с женой и двумя дочерьми одного южноафриканского судьи. Бульварная пресса освещала это дело с радостью, но супруга Кларка милостиво избавила всех от фарса с разгневанной женой. «Если вы спите с теми, кто ниже вас по положению, – сказала она, вздыхая по поводу глупости создавшегося положения, – они попадают в газеты».

Культура и эволюция разошлись еще и в результате применения методов регулирования рождаемости, к которым богатые прибегали чаще, чем бедные. Так, в 1880-х годах обладание примитивным противозачаточным колпачком, известным как «голландская чашка», было привилегией жительниц Лондона из высшего класса. Те из них, кто имел соответствующие рекомендации, покупали эти приспособления в книжном магазине Mayfair, в то время как остальным женщинам было отказано в привилегии ими пользоваться.

Наблюдающаяся среди богачей тенденция уменьшать размер семьи искусственными способами намного старее, чем можно предположить. В Древнем Риме не было известно надежных контрацептивных средств, однако богачи сокращали размер семьи до минимально необходимого с помощью поздних браков, а также, вероятно, абортов, доступных лишь тем, кто мог оплатить услуги врача. Полибий жаловался на то, что из-за алчности и бахвальства мужчины «не хотят жениться или воспитывать родившихся детей, за исключением одного или двух». Лишних детей, особенно девочек, нередко убивали. Мусоний Руф сурово осуждал богатых за то, что они обрекали детей на верную смерть, прогоняя их из дома, чтобы семья оставалась небольшой.

Но главный вопрос заключается не в том, как богачи сокращают размер семьи, а в том, зачем они это делают. Самый интригующий ответ предложила антрополог Лаура Бетциг, утверждающая, что целью моногамии богатых является минимизация числа наследников и продление таким образом полигинии. Сосредоточившись в руках одного или двух наследников, желательно сыновей, богатство становится тем средством, благодаря которому всё новые и новые поколения счастливых отпрысков заботятся о благополучии рода, но в то же время делятся семенем с каждой горничной или девицей легкого поведения, до которой способны дотянуться. Еще сильнее впечатляет то, что, как полагает Бетциг в соответствии со строжайшими дарвинистскими законами, это идет на пользу обманутым женам – всем этим Аннам Рорк, Аннам Гетти, Джерри Холл и Иванам Трамп нашего мира.

Это рассуждение требует разобраться в самом характере семейной жизни богачей, которой мы и посвятим следующую главу.

Семейный бизнес

«В отличие от самца трески, который, став вдруг отцом трех миллионов пятисот тысяч мальков, не задумываясь, принимается всех их холить и лелеять, британская аристократия склонна косо поглядывать на свое младшее поколение».

П. Г. Вудхвуз

Александр Тинн, седьмой маркиз Батский, – знаменитый британский сумасшедший, яркая личность, человек двух эпох, до сих пор не определившийся, что же ему все-таки ближе: шестидесятые годы XVII века или опять же шестидесятые, но уже века XX. Его растрепанные, непослушные седые волосы зачесаны назад и по-пиратски забраны в небольшой хвостик, большие голубые глаза как будто вечно чем-то восторгаются, и в семьдесят лет у него совершенно мальчишеская походка. Во время моего визита в Лонглит, в дом его семьи, который находится в округе графства Уорикшир и насчитывает 118 комнат, на нем был надет изысканный индийский пиджак поверх желтой клетчатой рубашки и красного жилета. В это время маляры перекрашивали его комнаты, оформленные в стиле елизаветинской эпохи, в фиолетовый цвет, что наводило на мысль о лете любви в Хайт-Эшбери.

Лорд Бат, чье имя внесено не только в Burke’s Peerage, но и в список тысячи самых богатых людей Британии (своего рода современный справочник общественного положения, публикуемый в Sunday Times), получает свой доход в основном благодаря отдыхающим: Лонглит открыт для посещений, ежегодно там бывает более 400 тысяч человек. Благодаря множеству украшений и скульптурных групп верхняя часть этого внушительного, построенного из белого известняка здания с 450-летней историей напоминает праздничный торт. Окружающее его поместье представляет собой цветущую саванну, под ветвистыми деревьями которой пасутся сытые овцы, там же располагается традиционный для подобных мест сафари-парк, славящийся своими «лонглитскими львами». В целом во владении лорда Бата находится около 10 тысяч акров. Как и все богатые люди, он не только гордится титулом или состоянием, но вот уже многие годы с завидным усердием реализует себя как художник и писатель, мужественно игнорируя отсутствие какого-либо таланта.

В первые же минуты нашей встречи лорд Бат продемонстрировал мне альбом, в который он вклеивает вырезки, рассказывающие о его жизни. В том числе заголовок одной бульварной газеты, который гласил: «Лорд Бат говорит: „Я позволяю собаке глодать свой бонго“».

В британском сленге слово «бонго», по-видимому, означает какой-то инструмент, не имеющий ничего общего с барабанами. Я натянуто улыбнулся, так как прямо возле моих ног сидела собака, погладить которую я не решился. На самом деле больше всего лорда Бата занимала другая газетная вырезка, в которой излагалась длинная и захватывающая история любовных похождений представителей его рода. В ней описывался эпизод 1869 года, когда его прабабушка, сероглазая красотка леди Хэрриет Мордаунт, поссорилась со своим мужем, слишком много времени проводившим на рыбалке. Недавно родившийся младенец леди Мордаунт временно ослеп, и в испуге, что причиной этого являлось определенное венерическое заболевание, она в сердцах рассказала лорду Мордаунту, что тот не был отцом ребенка. Она призналась, что «согрешила», причем «с несколькими людьми», да еще и «среди бела дня», что свидетельствует (помимо прочего) о склонности их семьи к крайностям. Принц Уэльский Эдуард, видимо, был на тот момент самым частым ее спутником во время прогулок. Однажды муж стал свидетелем того, как она красовалась перед принцем, демонстрируя мастерство управления экипажем, и был настолько взбешен, что прямо у нее на глазах застрелил ее любимых пони. Вот вам крайний пример опеки партнера. Не хочется быть потомком подобного животного. «Возможно, я потомок Эдуарда VII», – говорит лорд Бат. Тоже животное, но королевских кровей.