Книга Квадрат тамплиеров - Питер Аспе

Ван-Ин и Эврард переглянулись и побежали к входной двери, как парочка стареющих спортсменов. Ван-Ин постучал в дверь и сорвал ее с петель метким ударом. Эврард ворвался внутрь с пистолетом наготове, кувыркнулся вперед и приземлился на брюхо, найдя укрытие за подставкой для зонтиков. Сцена была невероятно комичная.

Мальчик продолжал звать на помощь, но в остальной части шале было тихо и спокойно.

Было 9.50, когда Ван-Ин ворвался в шале. В отличие от Эврарда он остался на ногах, толкнул одну из дверей и проверил коридор впереди. Дверь, ведущая на кухню, была наполовину открыта. Ван-Ин прошел в нее и нашел старика на полу. В его вытянутой руке был зажат ключ. Эврард вскочил на ноги, когда Ван-Ин дал понять, что путь свободен.

Ван-Ин стоял над трупом Аквилина Верхая.

– Все в порядке, ты в безопасности, – сказал Ван-Ин спустя несколько мгновений, прижав мальчика к груди. – Кошмар кончился, дружок. Я отвезу тебя домой.

Даниел Феарехье с удивлением слушал журналиста, который с волнением объявил, что похищение раскрыто. Полиция освободила мальчика, и один из похитителей был найден мертвым на месте происшествия.

Де-Ки стоял рядом с ним, улыбаясь во весь рот. Его волосы были зачесаны назад и тщательно смазаны гелем, для красоты.

– Наши люди решили проблему чуть более чем за сутки, – заявил он с гордостью. – Я координировал всю операцию с самого начала. У нас была вся необходимая информация в распоряжении, что и подвело похитителей.

Версавел отмахнулся от эфира и передал его всецело Ван-Ину. А Д’Онт тщетно искал бибисишников, их вещающую передвижку, в то время как его люди бегали с мегафонами.

Когда Патрик Делайе услышал новость, он упал в обморок, на этот раз по-настоящему.

Вернувшись на Бишоп-авеню, рыдающая Шарлотта налила себе тройной коньяк. Руки, которые всегда были безупречно точны в работе с глазными операциями в течение многих лет, бесконтрольно дрожали, как крылья барахтающегося мотылька.

Портье «Парк-отеля» увидел Даниела Феарехье, вихрем промчавшегося через вестибюль. Портье завис в отеле вечером после своей смены, общаясь с коллегой, который сменял его, и увидел высокого молодого человека, который сам вошел в лифт, втащив за собой инвалидную коляску. Он схватил телефон и позвонил в полицию. Даниел как раз собирался завести синий «форд-транзит», когда его окружили двадцать полицейских.

– Поздравляю, Холмс, – сказала Ханнелоре, когда машина скорой помощи отвезла Бертрана Делайе в ближайшую больницу. – Я все еще не знаю, как вы все это сделали, как вычислили его, но вы убедили меня раз и навсегда, что полиция Брюгге способна на большее, чем выписывание штрафных талонов за неправильную парковку.

Ван-Ин смял пустую пачку сигарет и взял ее за руку. Он чувствовал легкое головокружение.

– Могу я выкурить сигарету? – сказал он тихо. – Последнюю… пора лечиться.

– Это вредно для вашего здоровья.

Она порылась в сумочке, но там было пусто.

– Я куплю немного для вас позже. А пока вам придется мириться с утешительным призом.

Она обняла его и поцеловала в губы.

«Герои всегда должны получать симпатичную девочку», – подумал Ван-Ин. Он протолкнул свой язык меж ее глянцевых зубов и попытался там как можно подольше оставаться.

Начальник полицейского участка Эврард наблюдал издалека. «Проклятый фламандский везунчик», – подумал он.

Во вторник утром раздался телефонный звонок, он пел до тех пор, пока Ван-Ин не проснулся, не в состоянии больше выносить его пронзительные трели.

– Одиннадцать, – сказала Ханнелоре еще в полусне. – Мы не можем лежать тут все время.

– Ответить, что ли? – проворчал Ван-Ин.

– Он уже звонил, Питер. – Она повернулась на бок и снова задремала.

Ван-Ин отправился по лестнице вниз и подошел к телефону, испытывая чувство, близкое к ярости.

– Старый ублюдок выстрелил себе в голову.

Это был Версавел, и он был не в себе. Но Ван-Ину было сейчас все равно.

– Разве ты не видел документы?! – орал Версавел. – Кто-то вышел на публику со всем багажом.

Ван-Ин сел и стал озираться в поисках сигареты, к счастью, не нашел ее. «Так легче завязать», – подумал он, в то же время слушая рассказ Версавела, находящегося в заведенном состоянии.

Два доклада были полным признанием Даниела Феарехье, остальные были чуть скромнее, только по основным моментам всей истории. Все об инцесте и подозрении на лишение свободы Орели. Все было сообщено о прошлом Дегрофа в деталях.

– Вы знали, что Орели была дочерью Аквилина Верхая? – ревел Версавел, когда почувствовал, что Ван-Ин почти не реагирует на его бурный рассказ. – Элиза де Пейнбрук и Аквилин Верхай продолжали состоять в любовной связи после вступления в брак Элизы с Дегрофом. Дегроф узнал об этом и насиловал Орели в течение многих лет подряд, чтобы отомстить.

– Не инцест по большому счету, – сухо рассудил Ван-Ин. – Он знал, что она не была его дочерью.

– Да, это вариант, если так смотреть на это, – неуверенно проговорил Версавел. – Можно повернуть и так. Но Дегроф-старший нашел откровение достаточно серьезным, чтобы пустить себе пулю в голову. Честь и уважение означало для него все, – вздохнул Версавел. – Я думал, новости вас заинтересуют, комиссар, – добавил он, запутавшись.

– Конечно, это так, мой друг. Спасибо, что сообщили эти милые неприятности. Я расскажу Ханнелоре.

– Ах да, – понимающе кашлянул Версавел.

– Не будь ослом, Гвидо. Если ты ревнуешь, иди и найди капитана Д’Онта. Может быть, он утешит тебя.

– Ах ты, ублюдок.

– Выше голову, Гвидо. Увидимся завтра в офисе. Чао! – Ван-Ин повесил трубку и подошел к кухонной стойке в глубокой задумчивости. Он поставил чайник и открыл новую пачку кофе, аромат вызвал у него желание закурить сигарету.

«У тебя не было сигареты вчера, почему бы не обойтись и сегодня», – сказал он себе.

«Это была баронесса, она передала код сигнализации, чтобы Верхай открыл сейф, и она же дала ему список картин».

Он подозревал Анну-Мари.

Пока он наливал кипяток через фильтр, выстроил события предшествующих восьми дней.

Мотив был теперь ясен.

Аквилин Верхай, любовник Элизы де Пейнбрук, хотел отомстить Дегрофу за их ребенка, зачатого в любви. Даниел Феарехье, ребенок, рожденный от якобы инцестных отношений, должен был осуществить возмездие за несправедливость Дегрофа. Желая добраться до Дегрофа, они использовали семью.

Их modus operandi[25]– вся карусель задуманных действий – была не самой прозрачной, но также и не из ряда вон выходящей. Американцы могли рассказать историю или две на таком материале. Но дело было закрыто, так почему он беспокоится? Он ничего не мог поделать.