Книга Чувство моря - Улья Нова

чистому совпадению, таблетки окончательно выдохлись, то тут, то там на верблюжьем одеяле, на локте старого пиджака стали появляться и бесцеремонно зиять проеденные молью дыры, словно дыры от пулек духового ружья. Или это само время подавало недвусмысленные намеки, указывая на свое присутствие в мире, на свое неукротимое превосходство.

От горя и отчаяния у него появилась привычка названивать наугад, кому уж повезет. И тихо, нараспев, будто декламируя стихи, предлагать сыграть в шахматы. Обычно на его просьбу на том конце провода люди озадаченно замирали. Тогда он пару секунд, а то и целую минуту слушал сосредоточенное молчание незнакомца, ищущую подвох недружелюбную тишину. Иногда он разрешал себе набрать номер глубоко за полночь и, пока в трубке раздаются сверлящие ухо гудки, гадать, кому на этот раз будет принадлежать заспанный, мятый, встревоженный голос: мужчине, женщине, старику, девочке. Многие бросали трубку. Некоторые возмущенно и обиженно бормотали: «Ты что, сдурел, соображаешь, который час?!»

Потом нашелся мужчина, судя по голосу – средних лет, коренастый, лысеющий, страховой агент, отец двух мальчиков и еще взрослой дочери, о существовании которой он пока не догадывался. То ли ему тоже не спалось. То ли у него была срочная ночная работа, годовой отчет, ведомости, а голова отказывалась подчиняться, и хотелось беспечно болтать ногами и смотреть на море. Как бы оно там ни было на самом деле, но этот немногословный, чуть гнусавый человек неожиданно согласился сыграть партию. И через полтора месяца вышел победителем.

На следующее утро, нерешительно приотворив фанерную крышку, молодой человек высвободил из чемодана сначала плечо, потом обе ноги. Некоторое время он сидел, припоминая, что дед говорил ему про жизнь, листал блокнот, пытался высвободить из перепутанной, ленной памяти хоть какие-то очевидные, всесильные на первый взгляд афоризмы, способные воодушевить настолько, чтобы нашлись силы оттолкнуться, вырваться из чемодана, проследовать на кухню и попытаться сварить кофе. А там уж, потом уж, за чашкой дымящейся черноты попробовать все обдумать и наметить стратегию действий, хотя бы по одному ходу, хотя бы по одному вдумчивому и хитроумному ходу в день.

Без фотографий

Где-то в пятиэтажках, которые каждый год грозятся снести, живет несравненная Баба Йога. Я часто встречаю ее в хозяйственном магазине или прохожу мимо, когда Баба Йога шествует к метро в своих экстравагантных нарядах. На ней яркие блестящие комбинезоны, расшитые стеклярусом платья, огромные бутафорские серьги-щиты, высоченные лаковые каблуки, серебряные кокошники, огромные коралловые бусы, – все шуршит, звякает, бряцает, подобранное под цвет, дополненное карнавальным макияжем.

Сама Баба Йога маленькая, хрупкая, подтянутая. У нее настороженные карие глаза. И невозмутимое лицо влиятельного индийского божества. На вид ей за пятьдесят. Если судить по величавой походке, по неторопливым плавным движениям, она, скорее всего, артистка. Или знаменитая колдунья-сводница. Или работает в лавке амулетов. Иногда от нее струится аромат благовоний. Иногда она сосредоточенно бормочет что-то на ходу. Когда-нибудь я обязательно решусь, подойду к Бабе Йоге и узнаю, чем она занимается, чем живет, где работает на самом деле. Предчувствую, что она расскажет что-нибудь важное и полезное для всей моей оставшейся жизни.

Частенько я замечаю, как по тропинке вдоль пятиэтажек идет невидимка-женщина: ссутуленная, невзрачная, тихая. Торопливо шагает, изо всех сил стараясь быть незаметной. С годами она превратилась в стеснение, в сожаление, в боязнь. Кажется, больше ничего от нее не осталось. Чуть позади или чуть впереди нее шествует существо. Скорее всего, ее сын. Человек. Даун. Он весело и оживленно шаркает по тропинке, осматриваясь по сторонам, разглядывая балконы. Что-то мычит себе под нос. С пугливым интересом всматривается в лица бредущих навстречу людей. Наверное, для него каждая прогулка – большое событие в жизни. А сжатая, сдавленная, притихшая женщина ускоряет шаг, старается обогнать его, не смотрит по сторонам и обреченно движется сквозь дворы.

Обитает в нашем районе квадратная бабулища в шерстяном зеленом платочке, похожая на постаревшую девушку с советского плаката: «Не болтай!» За ней всегда покорно ковыляет плешивый, почти квадратный пес. На ходу, с авоськой в руке, сурово направляясь в обшарпанный хлебный киоск, бабулища-не-болтай всегда что-нибудь бормочет, грубит, возмущается, произносит обреченные, обращенные ко псу монологи. Такое поведение бабулищи-не-болтай не раз служило основанием для догадок, что в пса, вследствие некачественного питания, злых чар, зависти или окраинных будней постепенно превратилась ее соседка, уборщица подъезда, старшая сестра, бывший любовник или муж. Я тихо, почти неслышно иду за ними, стараясь подслушать, на что жалуется, на что сетует, на кого затаила обиду бабулища-не-болтай. Но ее слова всегда уносит окраинный ветер, окрашенный сизыми выхлопами и ржавчинками кленовых листьев.

Я иду искать тебя!

Каждый год в феврале у меня обостряется недостаточность бога. Я начинаю испытывать непереносимую, острую его нехватку. В начале февраля, едва проснувшись, я шепчу: «Господи, я иду искать тебя». И начинаю усиленные поиски. Пытаюсь расследовать, где он прячется на этот раз. Из чего состоит. Как происходит. Каждый год, в феврале, я не могу смириться с пустотой вселенной. И отчаянно ищу повсюду.

Здесь имеется в виду, конечно, не тот бог, которого принято находить в каждом из нас. Не уютный вымышленный бог, которым можно утешиться в будничной жизни с ее перепадами счастий и неудач. Не ускользающий человеческий бог-во-мне, который на самом деле – боязнь смерти, боязнь боли, опасения за близких, страх бед.

В середине февраля у меня обостряется недостаточность объективного бога. Того, который был, есть и будет, независимо от нас. Который не имеет ничего общего с религией, моралью, человеческой фантазией. Который к нам равнодушен, ничего не принесет, ничегошеньки не подарит, зато существует, простирается и нанизывает на себя вселенную. Не исключено, что в феврале, в ответ на мое отчаяние, настоящий и независимый бог возникает и концентрируется где-то неподалеку, перекатывается в одном из ящиков письменного стола. Или отсиживается в недавнем прошлом. Прячется, приглядывает за мной, сдерживает смех. И каждый год, в феврале, мне надо обязательно найти его снова. Чтобы весна наступила. Чтобы жить дальше.

Мои прошлогодние поиски помогли понять, что бог – совершенно случаен, он заключается в полнейшей окрыляющей бессмысленности. Он может оказаться где угодно. Но, как правило, скрывается в самых неожиданных местах. Там, где его меньше всего ожидаешь. Поэтому, с самого начала февраля, я специально заводила будильник на полчаса раньше. Каждое утро я лежала, перебирая в памяти прошлое и настоящее. Я обследовала знакомые улицы, здания, квартиры, кабинеты, купе, чуланы, подвалы и чердаки. Я искала очень старательно. И вот наконец-то вчера я снова нашла бога.

На этот раз он прятался