Книга Мятежный - Кэти Эванс

Держа одной рукой, он несёт меня к служебному лифту, бормоча в свой телефон: «Служебный вход», а затем прячет телефон в брюки и ещё крепче прижимает к своей груди.

Крепче, чем когда-либо.

В лифте мы одни, и, хотя он молчит, у него такое выражение лица, какого я никогда раньше не видела.

Кажется, меня сейчас вырвет.

Мы выходим на подземную парковку, ноги и ягодицы обжигает прохладный воздух, я закрываю глаза и сжимаюсь от холода, чувствуя себя совершенно несчастной, но его тело излучает согревающее меня тепло. Интересно, лизала ли она его кожу? Запускала ли пальцы в его волосы? Её он тоже называл принцессой?

Слышу, как неподалёку заводится мотор автомобиля, и, подняв глаза, обнаруживаю, что Грейсон смотрит прямо на меня. Когда наши взгляды встречаются, мои нервы сверху до кончиков пальцев пронзает испепеляющий жар. Тело собственнически кричит, чтобы я заявила права на этого мужчину и увела его от любой другой женщины. Но нет. Грейсон может сводить с ума моё тело, а только я понимаю, что он никогда в жизни не сможет стать моим мужчиной.

Он изменщик.

Лжец.

И сейчас он очень, очень зол.

Перед нами останавливается машина, Грейсон распахивает заднюю дверцу и усаживает меня на заднее сиденье. Во мне вздымается невыносимая сумятица чувств, не помогает даже алкоголь в моём организме.

Грейсон забирается следом за мной, садится справа и захлопывает дверь, затем рукой в перчатке обхватывает моё лицо и заставляет меня повернуться, чтобы увидеть, как он смотрит на меня с разочарованием, вырезанным на его твёрдой челюсти.

— Я не всегда могу рассказать тебе всё о своей работе. И делаю это, чтобы тебя защитить.

— Да пошёл ты! Я видела, как ты держал её за руку. Я видела…

— Ты видела, как я работаю, Мелани. Это всё, что ты видела.

— Я видела, как ты передал ей подарок, ублюдок! Как, скажи на милость, это может быть связано с работой в службе безопасности, а? — Я отталкиваю Грейсона, и он тихо чертыхается. — Чувствуешь себя крутым мужиком, когда за тобой бегает куча женщин? Что, все они обманываются? Думают, что особенные для тебя?

— Господи, да ты только послушай себя!

— Точно, и слушай меня внимательно, Грейсон, это последний раз, когда меня дурят! Ты меня слышишь? — Я стучу в потолок лимузина, надеясь, что Дерек услышит, но он не останавливает машину.

Грейсон смеётся с мрачным неверием, затем проводит рукой по волосам и, сжав кулаки, смотрит на улицу, а я, упрямо цепляясь за свой гнев и неуверенность, устремляю невидящий взгляд на мелькающие мимо витрины.

— Я тебя раскусила, Грейсон. Что у тебя в тайной стальной комнате? Порно? Это то место, где ты общаешься по скайпу с… кто она такая, чёрт возьми?

— Я видел твою помаду на губах другого мужчины, — тихо прерывает он меня, — и я всё ещё могу вернуться, свернуть ему челюсть и продолжать это делать, пока у него не останется ни одного грёбаного зуба. Я хочу, чёрт возьми, чтобы ты смотрела, как я её ломаю хотя бы для того, чтобы раз и навсегда поняла, что ты моя грёбаная девушка, и единственный счастливый ублюдок, имеющий права на мою девушку – это я.

— Я была! — пьяно поправляю я. — Была твоей девушкой.

Грейсон смеётся ещё более мрачно.

— Ты такая чертовски моя, что даже не знаешь, насколько, — говорит Грейсон тихим, угрожающим голосом, и мой пьяный мозг вдруг замечает, что он дрожит от ярости. Его не волнует, что я только что поймала его на измене. Похоже, все его мысли сосредоточены на эгоистичной ревности. А я даже не могу вспомнить, что произошло в комнате Райли, всё, что я помню, это Грейсон и его сука.

— Ты прошёл мимо меня, как будто даже не знаком! — кричу я и бью его в грудь.

Грейсон хватает мои запястья и сжимает их.

— Потому что не хочу, чтобы такая женщина, как она, использовала тебя против меня, чтобы никто не мог использовать тебя против меня. Ты меня понимаешь? Понимаешь, детка? — спрашивает он, понизив голос, нежно, почти умоляюще.

— Я понимаю только то, что ты лжец и изменщик, и ты не хотел, чтобы ОНА знала, что одновременно у тебя есть и Я!

— Твою мать! Серьёзно? Ты была в грёбаной комнате другого парня и раздевалась для него! Ты пытаешься свести меня с ума? — Внезапно яркая боль в его глазах становится настоящей. Боль в его голосе реальна, настолько реальна, что сердце разлетается на осколки, как стекло. — Ты действительно собирались это сделать? Ты действительно собиралась впустить этого ублюдка внутрь себя? — каждое его слово словно осколок, режущий мои внутренности.

— ДА! — чуть ли не со слезами кричу я.

Грейсон вздрагивает, как будто что-то ломается у него внутри, и я начинаю всхлипывать по-настоящему.

Грейсон отпускает меня, как будто ему требуется хоть какая-то дистанция, его голос дрожит, но не от гнева. От боли, и эта боль меня просто разрушает.

— Думаешь, что сможешь трахнуть кого-нибудь, чтобы заменить меня? Думаешь, он заставит тебя чувствовать то же, что и я? Разве я не был для тебя чем-то особенным, Мелани? Ты влюбляешься в каждого придурка, с которым встречаешься?

По моей щеке катится слеза.

Он хлопает ладонью по стеклу и чертыхается.

— К черте всё.

— Это больно, — шмыгаю я носом, разговаривая сама с собой и опуская руки. — Такую боль мне никто и никогда не причинял, Грейсон! Я не могу перестать об этом думать. Ты тоже называешь её принцессой? Проводишь будни с ней, а выходные – со мной?

Он молчит, глядя в окно, его плечи напряжены.

— Я никакую другую женщину не называю принцессой. И не провожу время ни с кем, кроме тебя. Чёрт возьми, я работаю целыми днями только для того, чтобы быстрее вернуться к тебе домой.

— Тогда почему ты был здесь с ней? Знаешь, я не очень люблю давать второй шанс! Но тебе дала все грёбаные шансы, которые ты желал! — всхлипываю я.

— Она для меня ничто, — шипит сквозь стиснутые зубы Грейсон, хватая меня за лицо свободной рукой, — всего лишь рабочий контакт. А ты – всё, ты была всем с того момента, как я увидел тебя, выкрикивающую имя «Разрывного». Ты меня не видела, Мелани, но я с тех пор присматриваю за тобой – ты для меня всё. Можешь