Книга Вернись, любовь - Даниэла Стил

– Ты – гений, – сказала Наташа, с восторгом оглядываясьвокруг.

– Нет. Я – дизайнер. Иногда это полезно.

– Как продвигаются дела с новой коллекцией?

– Медленно.

– Как и моя новая книга.

– Мне всегда требуется время на благоустройство, когдая переезжаю на новое место. Но с такой скоростью, как отделывают новое рабочеепомещение, мне не придется беспокоиться об этом до следующего года. На этоуйдет вечность.

– Вздор. Когда начали работу? – Она усмехнулась, глядяна Изабеллу. – Две недели назад?

Изабелла улыбнулась в ответ:

– Шесть.

– Терпение, терпение!

– Достоинство, которым я никогда не отличалась!

– Ты учишься. – Она многому научилась за этот год. –Как тебе нравится снова бывать в свете?

– Божественно. – А затем она стала серьезнее. – Нонемного не по себе. Я постоянно жду, а вдруг что-то произойдет. Ужасное.Неизбежное. Что газетчики ослепят меня вспышками, затем последуют угрозы,назойливые телефонные звонки.

– Ну и как?

Изабелла покачала головой, задумчиво улыбаясь:

– Нет, только репортеры из «Женской одежды» хотятзнать, что я ем или что собираюсь носить. Но требуется много времени, чтобызабыть кошмары, Наташа. Очень, очень много времени. – По крайней мере онабольше не ждала, что ночью Амадео вернется домой. На это понадобился год. – Ноты напомнила мне. – Ее мысли переключились на нечто светлое. – Я хочу, чтобы тыпошла со мной на ужин завтра вечером. Ты не занята?

– Конечно, нет. Мужчина, на которого я все лето тратиласвою энергию, только что вернулся к жене. Ублюдок.

Изабелла усмехнулась, и они вместе произнесли:

– Ничто не длится вечно. Наташа сказала:

– Заткнись и скажи, куда мы идем.

Мягкий розовый свет тепло освещал знакомые лица, которыепривыкли видеть в журналах мод или на обложках журналов «Форчен» или «Тайм».Кинозвезды, сильные мира сего, издатели, писатели, главы корпораций.Преуспевающие в своем деле и потому очень богатые. Столики стояли очень близко,свечи отбрасывали дрожащие блики на розовые скатерти под мягким дуновениемветерка из сада, и на сияющих лицах беседующих и смеющихся завсегдатаев плясалиотблески сверкающих бриллиантов. «Лютеция» никогда не была прекраснее.

Для начала они заказали икру, филе миньон и отварноголосося, полбутылки красного вина для Изабеллы и полбутылки белого к Наташинойрыбе. Затем был салат из сердцевины пальмового дерева и эндивия, а на десерт –крупная клубника. Изабелла выглядела счастливой и чувствовала себя уютно, нотут Наташа уставилась на ее платье.

– В чем дело? – Изабелла наблюдала за ней, но ееподруга просто сидела, глядя на нее в упор.

– Ты целый год была похожа на монахиню или огородноепугало, и вдруг ты преобразилась, а я даже не заметила.

Изабелла лишь улыбнулась. Период официального трауразакончился, и сегодня вечером она была вся в бледно-розовато-лиловых тонах. Наней была юбка из белоснежного габардина собственной модели, а сверху – мягкаярозовато-лиловая кашемировая туника, с которой великолепно сочетались серьги изаметистов с бриллиантами, которые она как-то одалживала Наташе.

– Тебе нравится? Это новая модель.

– Из той же коллекции, что и мое голубое чудо? –Изабелла кивнула, а Наташа наклонилась к ней, чтобы признаться: – На следующийдень я включила кондиционер, только чтобы походить в нем по квартире.

– Не волнуйся. Скоро станет достаточно холодно длянего. – Изабелла вздрогнула при одной мысли о долгой нью-йоркской зиме,которая, кажется, длится целую вечность.

– Ты выглядишь прекрасно, – сказала Наташа. Но все же вглубоких ониксовых глазах ее подруги затаилось тоскливое одиночество. – Я рада,что все кончилось, Изабелла. – Она тотчас же пожалела о сказанном, потому чтопонимала, что в некотором смысле это не совсем так. И никогда не кончится. УтратаАмадео всегда будет давить на сердце Изабеллы.

– Не могу поверить, что прошел год. – Изабелла поднялазадумчивый взгляд от чашки с кофе. – То кажется, что его нет уже целуювечность, то как будто это было вчера. Но здесь мне легче, чем было в Риме.

– Ты приняла правильное решение. Изабелла сноваулыбнулась:

– Время покажет.

Они поболтали еще часок, а затем пошли по домам: Наташа всвои апартаменты, казавшиеся ей теперь опустевшими, а Изабелла в свою новуюфешенебельную квартиру на верхнем этаже небоскреба. Она молча разделась, наделаночную рубашку, пошла поцеловать Алессандро, уже спящего в своей кроватке,затем мирно улеглась в свою постель и выключила свет. На следующее утро в шестьчасов ее неожиданно разбудил звонок телефона.

– Алло?

– Привет, Беллецца.

– Бернардо! Ты знаешь, который час? Я спала. Ты ужескучаешь? – Бернардо уехал на Корфу веко-ре после ее возвращения в Нью-Йорк.

– Скучаю? Ты сошла с ума. Мне здесь очень нравится. –Его голос быстро стал серьезным. – Изабелла, дорогая... Я должен был позвонить.Мне надо ехать в Рим.

– Уже? – Она засмеялась над ним. – Уже возвращаешься кработе? Быстро, однако.

– Нет. Не в этом дело. – Последовала пауза, прежде чемБернардо заставил себя сказать ей. Ему хотелось в тот момент быть рядом с ней,а не за тысячи миль на острове, беспомощно смотрящим на телефон. – Мне вчерапозвонили. Я ждал, пока они перезвонят сегодня утром, когда окончательноубедятся.

– Кто, ради Бога? – Она села и сонно зевнула. Быласуббота, и она хотела поспать до полудня. – Ты несешь какую-то бессмыслицу.

– Они поймали их, Изабелла.

– Кто кого поймал? – Теперь она нахмурилась, и у неевнезапно застыла кровь в жилах, когда она поняла. – Похитителей?

– Всех. Их было трое. Один из них оказался слишкомразговорчивым. Все кончено, Изабелла. Все закончилось, дорогая.

Слушая его, она вдруг заплакала и покачала головой. Все былокончено год назад. Сейчас Изабелла не знала, рада она или огорчена. Но теперьэто больше не имело значения. Амадео нет. И поимка людей, которые убили его, невернет его к жизни.

– Мы должны ехать в Рим. Мне перезвонили сегодня утромиз полиции. Они получили специальное разрешение ускорить это дело. Судсостоится через три недели.

– Я не поеду. – Она перестала плакать. Ее лицо сталомертвенно-бледным.

– Ты должна, Изабелла. Ты должна приехать. Имнеобходимы твои свидетельские показания.

– Нардо... нет! Я не могу. Не могу!

– Нет, ты можешь. Я буду там с тобой.

– Я не хочу их видеть.