Книга Секретный дневник доктора Уотсона - Фил Гровик

После того как Томаса отозвали назад в Англию, примерно через неделю после нашего побега, Престон остался и продолжал играть свою роль. Он каждый день требовал встречи с царской семьей, а Юровский каждый день отказывался, демонстрируя актерские способности не хуже англичанина.

Когда в Перми игра Юровского провалилась, сам комиссар, Белобородов и Ермаков долго спорили по поводу дальнейших действий. Томас услышал их перепалку во время прогулки. Он наклонился, будто бы завязать шнурки, а трое мужчин тем временем орали друг на друга на улице как раз перед отелем «Америка».

Наконец победу в споре одержал Юровский, который убедил остальных ему подыграть. Он буквально в лицах продемонстрировал, что Белобородов почувствует, когда ему отрежут яйца, а затем повесят, и в итоге добился согласия: они «казнят» Романовых. Томас утверждал, что «большевистский балет», как он назвал сцену на улице, был невероятно смешным. Престон давился от смеха, когда Томас ему повторил движения Юровского.

Итак, наш друг Артур Томас вернулся, а когда царская семья узнала о его важной роли в их побеге, они не уставали его благодарить и всячески демонстрировали свою признательность.

Вот что случилось с теми, кто остался в России. Теперь только местонахождение Томаса Престона оставалось тайной.

Война окончена!

11 ноября 1918 года

В этот великолепный день Лоуренс прибежал в особняк, держа в руке лист бумаги. Телефонограмму ему только что передал один из радистов, который буквально прыгал от радости.

Лист бумаги вручили царю, тот хлопнул себя по колену, встал и воскликнул:

– Слава Господу! Война окончена!

Я тоже подпрыгнул от счастья, забывшись, и буквально выхватил лист бумаги из рук царя. Но теперь все хохотали и целовались. Царь побежал сообщить новость своей супруге, а я увидел Томаса, который поднимался вверх по склону.

Хотя он еще находился слишком далеко, я видел по губам, какую новость он пытается нам сообщить.

– Какой великий день, доктор Уотсон! – закричал Томас, добравшись до нас. Он поклонился царской семье и поздравил их.

– Нет, это мы должны вас поздравлять, – сказала Анастасия. – Ведь это ваша страна выиграла войну. Вы, американцы и французы.

Затем Томас рассказал, что кайзера свергли и по этому поводу он больше ничего не знает. Пока Томас сообщал нам новости, Алексей расхаживал с важным и самодовольным видом, пародируя своего дядю, кайзера, а пальцами изображал торчащие кверху усы Вильгельма и напевал: «Глупый Билли[22], Глупый Билли, что случится с дядей Вилли?»

Закончив песенку, мальчик замер на месте, а его сестры внезапно перестали смеяться, потому что до членов царской семьи дошло, что кайзер, хотя и являлся врагом, был их кровным родственником. И что на самом деле случится с ним и его троном? Вывезут ли его из страны, как и их, или ему не повезет? Это дало им почву для размышлений.

Первой заговорила Ольга:

– Несмотря ни на что, ни один монарх не заслуживает тех страданий, через которые прошли мы.

Мы с Томасом промолчали. Настроение членов царской семьи сильно повлияло и на наше, радость немного утихла. Будучи англичанами, мы не особенно волновались за кайзера и его проклятый трон, но нам было грустно видеть людей, о которых мы заботились, такими опечаленными. Поэтому мы с Томасом решили куда-нибудь сходить и отпраздновать новость вдвоем.

14 декабря 1918 года

Теперь месяцы летели быстро. Татьяна была счастлива и здорова, ее беременность развивалась нормально, но я по-прежнему тосковал по своей семье.

Томас прилагал все усилия, чтобы получить для меня разрешение на связь с Элизабет, но все просьбы отклоняли. Хотя в Лондоне знали, что просьба исходит непосредственно от Августа, мы получали в ответ твердое «нет».

– Не грустите так, доктор Уотсон, – обычно успокаивала меня Татьяна. – Я уверена, что мистер Холмс, с его-то уникальными способностями, понял, что происходит, и постоянно поддерживает связь с вашей женой.

Конечно, я знал, что она права, но мне все равно было не по себе. И я решил поговорить с Томасом.

– Артур, вы говорили, что, когда Бальфур отдал вам приказ отправляться сюда, врач на смену мне даже не упоминался? – уточнил я.

– Ни единым словом.

Я не рассказывал Томасу всего, что произошло с нами после побега из России, – только то, что ему требовалось знать. Хотя Артур вел себя как друг и доказал свою преданность в Екатеринбурге, Холмс заставил меня очень скептически относиться ко всем, не входящим в наше самое ближайшее окружение. И я не собирался подводить Холмса, царскую семью и тем более самого себя.

Однако насчет Томаса могу сказать, что он был истинным дипломатом. Все видели, что у Татьяны с каждым днем растет живот, между тем Томас по этому поводу не произнес ни слова. А так себя вести мог или настоящий дипломат, или слепой болван. Я относил Артура Томаса к первой категории.

Прошло еще несколько месяцев, и мы узнали об изгнании кайзера и печали короля Георга из-за гибели его дорогих родственников Романовых, хотя я понимал, что последнее является только официальной версией.

2 апреля 1919 года

Это моя первая запись в новом году. Срок родов Татьяны неуклонно приближался, и я через месяц с небольшим должен был покинуть этот одновременно благословенный и проклятый остров. Я буквально начал считать дни. Время пролетело быстро. Однажды утром, когда солнце внезапно, как всегда в Карибском море, блеснуло из-за горизонта, меня разбудила Сара. Время пришло. Ребенок должен был вот-вот появиться на свет.

Царь уже ждал меня у входа в комнату Татьяны:

– С ней все будет в порядке, доктор Уотсон?

– Ваше императорское величество, княжна и плод здоровы. А теперь простите, я ей сейчас нужнее вас.

С этими словами мы с Сарой вошли в комнату и закрыли за собой дверь.

Сара выполняла функции медсестры и моей помощницы во время родов, а когда на свет появился мальчик, крепкий и громко вопящий, Сара назвала этого ребенка подарком богов.

Роды у Татьяны были не очень тяжелыми, дискомфорт во время беременности вызывала только стоявшая на острове жара. Княжна сразу же попросила дать ей сына, и Сара со счастливой улыбкой вручила ей младенца.

Татьяна плакала, ребенок кричал, а я вышел к Николаю. Там собралась вся семья – конечно, без царицы.

– Ваше императорское величество, ваши императорские высочества, это мальчик. – объявил я.

Радостные крики, которыми разразились окружающие, были гораздо громче воплей младенца.

– А мы можем зайти? – спросил Алексей.

– Да, но я предложил бы навещать княжну по одному. Ваше императорское величество, вы должны зайти первым.