Книга Соб@чий глюк - Павел Гигаури

Светка повернула мою голову, включила фонарик в телефоне и стала светить мне в глаз.

– Светка, перестань мне светить в глаз! – взмолился я.

– Потерпи! – строго сказала она. – Снаружи ничего нет.

– У меня болит изнутри! Как будто иголку в глаз воткнули изнутри, – пояснил я, – и вся голова болит.

– Сейчас, уже почти приехали, – успокаивала меня Светка, держа меня за руку.

Наконец мы подкатили к клинике. Я протянул таксисту деньги.

– Э-э, это слишком много, – отозвался таксист.

– Ты это серьезно? – не понял я.

– Да, тут…

– Слушай, ты Аль-Рашид?

– Нэт! Зачем Аль-Рашид? Я Рахим. Слушай за…

– Тебя орел в голову не клевал?

– Нэт.

– А картина стопудовая на голову не падала?

– Нэт.

– А анашу курил?

– Конечно!

– Тогда бери деньги и не нагружай мне голову, и так больно! – строго сказал я.

– Выздоравливай, давай, да! – отозвался таксист, забирая деньги.

И вот я сижу перед дежурным врачом какой-то клиники, и он нудно меня расспрашивает о моих предках, кто чем болел, были ли в роду параноики, шизофреники. Нет, только буйные, и то веке в шестнадцатом-семнадцатом. Были ли алкоголики? Да, и отец любит выпить, но не алкоголик. А вы пьете? Нет. Что, ни разу? Раза три. Курите? Сигареты, сигары, трубку? Нет. Марихуану один раз. Сегодня. И как? В целом неплохо. Какие жалобы?

– Картина упала на голову, голова болит так, как будто треснула по швам, и левый глаз колет, – сжато объяснил я свои проблемы.

Дежурный доктор, Август Степанович, был сотрудником Светкиной одноклассницы, которая предупредила его о нашем приходе. Он был больше похож не на доктора, а на случайно зашедшего в приемное отделение провинциального актера театра или кино, и принял во мне самое живое участие. Август Степанович был огромного роста, с большим лбом, с роскошной зачесанной назад шевелюрой темно-русых с проседью волос, говорил он глубоким, но очень спокойным, почти душевным голосом, как говорят интеллигентные алкоголики. Возраст его определялся между тридцатью и шестьюдесятью годами.

– А что было изображено на картине? – спросил доктор.

– Доктор, а какое это имеет значение? – спросил я в свою очередь.

– Никакого. Просто интересно, – честно признался доктор.

– Репродукция, Анубис, Орел Орлович и другие египтяне, – удовлетворил я любопытство доктора.

– Понятно, – ответил доктор.

– Август Степанович, что вам понятно? – вмешалась в разговор Светка. – У Артема так голова болит, что он приехал сюда, а он по врачам не ходит. Его в больницу силком не затащишь!

– Понятно, что репродукция, а не оригинал. Так, давайте я вас осмотрю.

Доктор встал из-за стола, за которым сидел, и его рост оказался огромным. Он взял с раковины у стены резиновые перчатки, которыми обычно старательные домохозяйки моют унитазы, и надел их на огромные руки.

– Мне обычные не налезают, – пояснил он странный выбор перчаток.

Август Степанович подошел ко мне сидящему и начал рассматривать мое темечко.

– А здорово вас Орел Орлович рамой-то! Надо будет пару швов наложить. Но сначала сделаем КТ. Убедимся, что нет эпидуральной гематомы, а то, может, придется делать трепанацию черепа, – рассуждал вслух доктор.

Я почувствовал легкую тошноту.

– Ты совсем бледный стал! – вскрикнула Светка.

– А ты как хотела? – ответил я.

– А что у вас с глазом? – спросил Август Степанович, обращаясь больше к Светке, чем ко мне.

– Колет изнутри, и видится все как-то не так, – ответил я.

– Как не так? Ты мне этого не говорил, – совсем заволновалась Светка.

– Сейчас проверим. Светлана Георгиевна, вы же офтальмолог. Помогите, – предложил доктор.

– Мне щелевая лампа нужна, – сказала Светка озабоченно.

– Да не нужна никакая лампа. Мы и так проверим. Артем, – доктор глянул в карту, – Георгиевич, закройте левый глаз. Вы что и как видите? А вы что, брат и сестра?

– Нет, – решительно ответила Светка.

Я закрыл левый глаз.

– Что видите?

Я всмотрелся в мир вокруг. Все было на месте, но из него исчезла глубина. Светкин большой бюст казался плоским, огромный выпуклый лоб Августа тоже казался каким-то одномерным. Стол и стул слились в одно целое.

– Вас вижу, Светку вижу, комнату, ничего необычного, но все как-то совсем плоско и без четких границ, – ответил я вяло.

– Хорошо. А теперь закройте правый глаз и скажите, что вы видите левым.

Я последовал инструкции и закрыл правый глаз. И даже чуть вскрикнул от неожиданности…

– Что? – одновременно спросили Светка и Август Степанович.

Я с удивлением стал всматриваться в пространство вокруг.

– Что вы видите или не видите? – с азартом охотника спросил Август.

– Я вижу все как бы изнутри, – прошептал я.

– То есть как изнутри? – с нарастающим волнением в голосе спросила Светка.

– Объясните, пожалуйста! – голосом учителя сказал Август Степанович.

– Пожалуйста. У вас мозг больше печени, и вы хотите сделать, чтобы было как у всех: печень больше мозга, – сказал я, удивляясь сам себе. – Я так вижу, – виновато добавил я.

– Любопытно, – мрачно промычал Август.

– А что ты во мне видишь? – поджав губы, спросила Светка.

Я посмотрел на Светку, и мне все стало совсем ясно.

– У тебя, Фатима, матка как волчица.

– Злая, с зубами? – спросил мрачный Август.

– Нет, голодная. Детей хочет.

– С волчицей вы договоритесь, как только отсюда выберетесь. Это для вас не должно быть проблемой, – уверенно сказал Август Степанович. – А как вы все видите обоими глазами?

Я открыл оба глаза. Мир вернул себе привычный вид, но теперь я смотрел на него с недоверием. Я знал, что в объемных картинках что-то скрывается, и стал поочередно закрывать то один глаз, то другой, а мир играл со мной в прятки, оборачиваясь то одной своей стороной, то изнанкой.

– Двумя глазами лучше. Но левый по-прежнему колет изнутри, – напомнил я доктору и Светке.

– Давайте делать КТ, – решительно сказал Август.

– Давайте, – поддержала Светка.

– Давайте, – согласился я.

И вот меня прогнали через трубу КТ, а потом мы со Светкой сидели в пустом коридоре, дожидаясь результатов.

Наконец Август позвал нас опять в кабинет. Мы вошли и сели на свои места.