Книга Горький пепел победы - Валерий Иващенко

- А теперь слушайте сюда, парни, - роняю я в сытую полудрёму, потому что Чайка уже поклевала доставшуюся долю, а теперь придирчиво и недоверчиво осматривает окрестности в свою трубу.

Мне не хочется этого разговора, одно только ожидание его меня тяготит. А всё же, он необходим. Потому я наугад подбираю из мусора блестящую красно-золотистую гильзу и бросаю её Михе.

- Записки Шерлока Холмса читал? А ну-ка, Гоблин, блесни эрудицией и интуицией.

Парень недоверчиво щурится на меня, а потом всё же опускает взгляд к кусочку металла в пальцах.

- Семь-шестьдесят-две на пятьдесят-четыре, под классический винтарь Мосина или пулемёт, - он в сомнении морщит нос, и тут до Гоблина доходит. - Э, да она ж медная - таких уже лет с полсотни не выпускают! И совсем новенькая…

Лёха от удивления открывает глаза и принимает сидячее положение. Его грязная ладонь и себе загребает пригоршню мусора и начинает скептически выбирать оттуда гильзы. Он озадаченно цокает над такой же как у Михи, а потом вытаскивает из кучки одну покороче. Рассматривает её, принюхивается, и глаза его откровенно лезут на лоб.

- Гоблин, ты погляди - медная, от парабеллума - но прикус не пистолетный, - кургузая гильзочка щелчком переправляется к Михе.

Один только взгляд на донышко, и теперь изумляется тот.

- Ну, теоретически даже УЗИ может быть… - нерешительно заявляет он.

- Нет, ну ни ума, ни фантазии. Мальчики, а вы слышали утром эдакую заполошную стрельбу на той горушке, которую командир нас десятой дорогой обвёл? - Чайка презрительно сплёвывает. - Медленно стукотело так, и чуть вроде как деревянно. И шепчет мне сердечко, что не зря мы от неё подальше держались.

Лёха ещё не верит.

- Да откуда тут шмайсерам взяться, вы чё - охерели?

Я встреваю в разговор всем авторитетом командира и чуть более старшим возрастом.

- Ну, шмайсер не шмайсер, а какой-то из тогдашних машинен-пистолей точно, - затем бесцеремонно беру Лёху за ухо и поворачиваю грязным лицом вниз по склону. - А всмотрись-ка в покойников, голубь ты мой. Как возможно, чтоб янкесовские зелёные береты или парашютисты Её Величества хлестались с ягдкомандой вермахта? Сколько лет меж эпохами?

На славянской физиономии парня даже сквозь грязь проступает удивление, постепенно сменяющееся задумчивостью.

- И в самом деле, командир. Я чё-то сразу как-то не въехал.

На удивление, Гоблин реагирует куда спокойнее. Гильза ещё пару раз подпрыгивает на его ладони, прежде чем он озвучивает так и вспыхнувший в глазах интерес.

- Это что ж тут, вроде Зоны что-то? Как у Стругацких в их Пикнике? Я с самого начала замечал жуткие непонятки, а теперь и вовсе такое…

Я невесело киваю.

- Типа того, хлопцы. Переходная зона… да и чёрт с ней, пусть яйцеголовые разбираются, им по должности положено. А мне приказано всех по своим мирам развести. Вас к себе домой, Чайку в другое место.

- А… - Лёха всё ещё сомневается.

- Чайка, покажи им, - я отворачиваюсь и делаю вид, что ковыряюсь с картой да компасом.

Будто мне делать больше нечего. Я и так знаю, что деваха сейчас предъявит из донельзя пыльных и потому сейчас с трудом золотистых волос своё слегка заострённое сверху ушко. А затем, едва лапки у парней дёрнутся, чтоб своими пальцами потрогать такое диво, Чайка снимет очки. И строго-строго посмотрит на людей своими дивными, чуть раскосыми зелёными глазами без зрачков.

- Миха, разрази меня гром - это же натуральная эльфа! - голос Лёхи едва слышен в благоговейном придыхании.

Гоблин отзывается через некоторое время смущённым смешком.

- А я-то никак в толк не мог взять - откуда тут такая отпадная девонька, да ещё и стреляет куда там олимпийским чемпионам… выходит, Толкиен таки что-то знал?

Последний вопрос уже ко мне, и я молча киваю. Профессор не просто знал, он даже… но о том стоит помолчать. Иным тайнам, право, лучше таковыми и оставаться. К тому же…

- Вот и подумайте, два парня и одна… гм-м, девонька - какие неприятности начнут проистекать, если вы свернёте с этого перекрёстка куда-нибудь не за тот угол да попадёте туда, где от одного вашего появления вся история кувырком полетит?

На все три физиономии выплывает молчаливое согласие. Уж эти соображают, не зря спецназом кличут, хоть и в разных мирах… и не давая времени на слишком уж многие раздумья - а то ведь и впрямь крыша поедет - я поднимаюсь на гудящие от усталости ноги.

- Так, а теперь слушать сюда. Если хотите попасть домой - приказы выполнять беспрекословно… И ничему не удивляться - это я запрещаю строго-настрого.

В посёлок за дюной, заросшей редким лесом словно щетиной, мы входим не совсем классическим ордером. Впереди Чайка сторожко поводит длинным стволом своей укутанной снайперки, по бокам её прикрываем мы с Лёхой и автоматами, а позади нас гранатомёт на плече Гоблина готов забросать кого-нибудь тяжёлыми и горячими подарками.

Да и какой посёлок - так, курам на смех. Полтора десятка потемневших от времени добротных домов, небольшие чистенькие цветники-палисады перед ними. Хмурые, но в общем спокойные лица из окон и приоткрытых дверей. Никаких заборов, столь привычных русскому глазу, лишь перед кирхой низенькая оградка из вкопанных в землю якорей и стволов старинных пушек.

Задрав голову, я смотрю на жутко непривычное, страшноватое и красивое одновременно здание. Высокая островерхая крыша царапает вечно хмурое небо, и с неё на меня азартно скалятся искусно вырезанные драконы и гарпии, русалки и прочая нечисть всех мастей и видов. Бог мой, где-нибудь в российской глубинке такое диво непременно спалили бы под какой-нибудь праздник - а тут на тебе, третий век стоит, и хоть бы хны.

- Бабка, немцы в деревне есть? Или ты по-нашенски не шпрехаешь? - Лёха уже вошёл в роль и теперь развлекается. Мальчишка, блин… впрочем, нет - проулок и перекрёсток держит чётко под прицелом.

- Nei, sЬnnike! Den sidste af dem er nu dЬd og borte, sЕ lad mig vФre i fred!

- Нет сынок, последний из них теперь сгинул. Так что - оставь меня в покое! - мимолётной скороговоркой переводит Чайка. И, сжалившись над нашими физиономиями, снисходительно роняет. - Датский.

Бабуля выглядит не дай боже - пронзительный и немного страшный взгляд, коим славились старые Рублёвские иконы. Но одета чистенько и опрятно, всё-таки благополучная Европа это не просторы нашей необъятной. Стоп - одёргиваю себя - с каких это пор "нашей"? Однако слежу за указующими и словно выцветшими глазами старушенции. А-а, чтоб вас всех Падший побрал!

По его лицу ползает жирная чёрная муха. Нагло и невозмутимо, деловитая насекомая исследует будущий плацдарм для потомства. Немного укоризненный взгляд застывших блекло-голубых глаз слегка перекошен набок - ну оно и понятно, в петле ещё и не так скочевряжишься… под толстой веткой еле заметно покачивается толстенький коротышка в знакомой униформе. В брюхо, выпирающее через ремень с приметной пряжкой "Готт мит унс" зачем-то воткнут длинный армейский штык - так, что кончик выглядывает из спины.