Книга Не возжелай мне зла - Джулия Корбин

— Да.

Он щурится. Начинает постукивать шариковой ручкой по столу.

— Поэтому я и звонила. Хотела спросить, благоразумно ли будет с ней встречаться. Но с вами связаться не удалось, и я вспомнила, что вы говорили только о том, что нужно быть с ней осторожней и не пускать в дом.

По его лицу вижу, что этим мне не отвертеться. Он откашливается.

— И что она вам рассказала?

— Много чего.

Вкратце передаю наш разговор, сообщаю, что она горько на меня обижена за то, что я оборвала жизнь ее матери, но не скрываю, что у нее есть и слабости, она очень ранима, особенно если дело касается родителей.

— Мне кажется, ей нужен хороший психотерапевт. Весьма вероятно, нет, я почти уверена, она сможет преодолеть…

— Она не говорила, что замышляет еще какие-то действия против вас и ваших близких?

— Нет.

— Она призналась в том, что проникла в ваш дом?

— Сказала, что они это сделали вместе с Тесс.

— Она призналась, что подмешала Робби наркотики?

— Да.

Он хлопает по столу ладонями, не очень громко и не очень сильно, но в комнате так тихо, что я подпрыгиваю на стуле.

— Простите. — Он встает. — Я на минутку выйду, хорошо? Пока нет полной ясности, скажу моим головорезам, чтобы Тесс не трогали.

Оставив дверь открытой, он идет по коридору. Кажется, очень рассержен. Пытаюсь поставить себя на его место: он вечно занят, слишком много дел, а времени в обрез, а тут всякие посторонние суют свой нос в расследование, путаются под ногами, мешают следствию, кого это не выведет из себя? У меня тоже так бывает: больной требует направление к врачу, я трачу время, ищу, к кому направить, пишу письма, рассылаю по электронной почте, проверяю ресурсы и вдруг узнаю, чуть ли не случайно, что больной передумал или обратился к частному доктору, и вся работа коту под хвост.

О’Рейли возвращается с толстым блокнотом.

— Так. Давайте-ка подробно запишем, что было сказано.

— Надеюсь, я не очень прибавила вам работы.

— Доктор Сомерс, мне кажется, для вас крайне важно не забывать о том, что Кирсти чуть не отправила вашего Робби на тот свет, — говорит он с очень серьезным выражением лица. — И наше дело можно вполне квалифицировать как покушение на убийство.

— Понимаю. — Я судорожно сглатываю комок в горле. — Я этого не забываю. Но мне кажется, Кирсти поняла, что наделала глупостей, зашла слишком далеко. Она призналась, что не думала подмешивать Робби много и сама испугалась, когда он потерял сознание. Злой умысел был, конечно, но она хотела только попугать. Чтобы я расстроилась. Она смотрит на меня как на человека, у которого в жизни есть все, и считает, что это несправедливо.

— Простите, но я не разделяю вашего к ней сочувствия. — Голос О’Рейли полон сарказма. — Вы готовы пожалеть кого угодно. Но эта девица постоянно врет, она изолгалась, она меняет личины, запугивает других, шантажом вовлекает в соучастие, подстрекает к преступлению. Не психотерапевт ей нужен, а тюремный надзиратель.

— Я пообещала ей, что мы завтра встретимся и обо всем поговорим, и… — Я умолкаю и беспомощно озираюсь. — По-моему, неплохая идея, как вы считаете?

— Держитесь от нее подальше. Я понимаю, вас мучит чувство вины за то, что произошло с ее матерью, понимаю, вы помогаете несчастным, но при всем уважении к вашим медицинским познаниям и умению обращаться с людьми прошу вас, не лезьте в это расследование.

— Хорошо. Простите. Просто я подумала, что у меня получится, я смогу наставить ее на путь истинный. Ей ведь только семнадцать лет. И у нее не было матери. — Глаза у меня снова на мокром месте, я опускаю голову. — Не знаю… Но мне ее очень жалко. Хотя, не скрою, она меня разозлила.

— Так держитесь от нее подальше, и не будете злиться, — говорит О’Рейли. — И не забудьте предупредить детей, что она очень опасна.

— Хорошо, — отвечаю я, подняв голову. — Мне можно идти?

— Нет, сначала давайте быстренько запишем все, что вы помните из вашего разговора, а потом я снова вызову Кирсти. И Тесс тоже вызову. Рано или поздно они расскажут всю правду, как миленькие.

Еще минут двадцать пытаюсь выудить из памяти все, что узнала, даже номера домов, где Кирсти жила в приемных семьях, рассказываю, конечно, и про дневник ее отца. Приходится сообщить и о том, как Фил за моей спиной плел интриги и обманывал меня. О’Рейли удивленно присвистывает сквозь зубы.

— И вы собираетесь спустить ему это?

— Нет, конечно. Уже сейчас чуть не сорвалась, но хочу выбрать подходящий момент. Например, когда Эрика будет рядом. Или это нехорошо?

О’Рейли не знает, что сказать, наклоняет голову то в одну сторону, то в другую.

— В таких ситуациях наказан обычно бывает тот, кто принес дурную весть.

— Должна же она знать, на что он способен. Летом они собираются пожениться. Сегодня он сообщил об этом детям, и мне кажется, им это очень не понравилось.

— Поэтому они сегодня такие невеселые?

— Да. Мне надо идти, пора забирать их и везти домой. — Я кручу перед собой воображаемую баранку.

— Да, конечно. Теперь, когда преступник известен, обойдемся без ваших отпечатков.

Подмигивает, я улыбаюсь и иду за ним в служебное помещение. Он очень мне нравится, эх, если б в другое время да в другом месте, обязательно попробовала бы вскружить ему голову, но сейчас без толку. Нужен подходящий момент, а теперь любые поползновения только все усложнят и запутают.

— Привет, ребятишки, — говорю я, входя в служебное помещение.

Робби и Лорен смотрят футбол. Услышав мой голос, оба вскакивают, и Лорен бросается обниматься, у нее это первая реакция. Успеваю только заметить, что она действительно плакала, судя по всему, довольно долго.

Прощаемся с О’Рейли, и я везу их домой. Первым делом дети бегут к себе, быстренько переодеваются, спускаются в гостиную и усаживаются на диван с Бенсоном посередине. Я тоже снимаю костюм, вешаю подсушиться, натягиваю джинсы с кофточкой и иду готовить ужин.

Вхожу в гостиную в тот момент, когда Лорен передает Робби пульт.

— Все, что угодно, только не футбол, — говорит она, и Робби начинает переключать каналы.

— Вот вам еда. — Я ставлю перед ними на низкий столик поднос.

На скорую руку приготовила сэндвичи из поджаренного хлеба с сыром и ветчиной, салат и помидоры.

— Отлично, мам, — отвечает Робби, беря тарелку.

— На десерт шоколадный мусс, — объявляю я, разливая по стаканам сок. — Лорен, папа сказал, что ты за обедом ничего не ела.

— Еще бы, после того, что он нам заявил, весь аппетит пропал. — Берет тарелку, отламывает кусочек сэндвича. — Мам, ты знаешь, что он затеял?