Книга Огонь и ярость - Лиззи Принс

class="p">Вина в глазах Эстеллы кричит мне в ответ. Я качаю головой. Садясь на койку, я игнорирую ее и натягиваю ботинки. Ей не обязательно знать, что я уже планировала убраться отсюда.

Ларк вскакивает с кровати, выглядя готовой к драке. Шафран лежит на койке, наблюдая за нами незаинтересованным взглядом.

— Рен. — Эстелла делает шаг вперед, заламывая руки.

Я вскидываю голову. — Натаниэль упоминал, что ты была хорошим маленьким шпионом. Передавая всевозможную интересную информацию обо мне.

Эстелла подбегает ко мне и опускается на корточки передо мной. — Нет. Я имею в виду. Да, все стилисты отчитываются перед ним, но, клянусь, я никогда не говорил ему ничего важного. Только то, что они уже знали. Например, то, чем ты зарабатывала на жизнь, и тот факт, что твои родители были мертвы.

Я вздрагиваю, и Эстелла морщится. — Клянусь тебе. Меня тошнит от того, что я делилась этими кусочками твоей жизни.

Глаза Натаниэля злобно сверкнули, когда он рассказал мне о действиях Эстеллы. Она просто еще один инструмент, который он использует для манипулирования людьми.

— Послушай, Рен, я понимаю, почему ты можешь мне не верить, но клянусь, я хочу помочь. Только что я слышала, как Грима говорил одному из стражников, что с тобой что — то не так. Они собираются встретиться с Натаниэлем. Они собираются пытать тебя, чтобы выяснить, что в тебе изменилось. Даже если Грима лжет, они все равно будут мучить тебя, пока ты не сломаешься. — То, как Эстелла смотрит на меня, говорит мне, что она знает, что это не ложь. Черт. Это маленькое проявление моей Фурии уже готово укусить меня за задницу. Глупые импульсы.

— Он накажет тебя, а затем сделает из тебя пример для жителей этой территории. — Дыхание Эстеллы учащается, руки трясутся. — Тебе нужно бежать.

В какой бы ситуации ни оказалась Эстелла, скорее всего, это был не ее выбор. Как и все остальные, она повинуется прихотям Богов и жрецов. Ожидаю ли я, что она в одиночку уничтожит Натаниэля и Вестников Олимпа? Здесь она тоже жертва. Разве я только что не сказала себе, что мне нужно доверять своим инстинктам? К черту это.

Я заканчиваю завязывать шнурки на ботинках и встаю. Платье в пол, которое едва прикрывает мою грудь, не мой идеальный наряд для бегства, но сойдет и так. Я протягиваю Эстелле руку. Она неуверенно улыбается мне, когда я помогаю ей подняться.

— Хорошо, что я уже собиралась уходить. — Я поворачиваюсь к Ларк. — Ты в деле?

На лице Ларк появляется улыбка, и я вспоминаю, что она довольно крутая. Она была чемпионом не просто так. Покорно вздохнув, я поворачиваю голову в сторону Шафран.

— Хочешь пойти с нами?

Шафран закатывает глаза. — Хочу ли я, чтобы за мной охотились, как за собакой, а потом притащили перед камерами, чтобы меня опозорили, как ведьму, и сожгли на костре? — Нет, спасибо. Я останусь там, где меня кормят и одевают.

Я испытываю некоторое облегчение от того, что Шафран не хочет идти с нами, а затем меня охватывает чувство вины. Я действительно могу оставить ее в этом месте? Если мы это сделаем, она нас выдаст? Будет ли это иметь значение в любом случае? Рано или поздно они поймут, что мы ушли, и я же не оставляю карту с Крестиком на ней, чтобы Шафран передала ее им.

Я иду в угол комнаты, где свалена в кучу моя грязная одежда. Беру майку, разрываю ее посередине на две полоски.

— Что ты делаешь? — Шафран смотрит на ткань, пока я пересекаю комнату и направляюсь к ее койке.

— Я тебе помогаю. Когда они придут сюда и узнают, что мы сбежали, они спросят, почему ты ничего не сделала, чтобы остановить нас. — Я обматываю тряпкой ее запястья.

— Отвратительно. Это твоя кровь? — Голос Шафран такой высокий, что у меня звенит в ушах. Ларк подбегает ко мне и хватает халат Шафран с края ее койки.

— Я на это не соглашалась! — Шафран визжит, когда Ларк отрывает рукав от этой штуковины.

— Мы должны сделать так, чтобы это выглядело реалистично. — Ларк улыбается ей сверху вниз, прежде чем обернуть ткань вокруг рта Шафран, заставляя ее замолчать.

— Удачи. — Мои слова искренни. Даже если она мне не нравится, Шафран имеет полное право остаться здесь. Я надеюсь, что она не пожалеет о своем выборе.

Эстелла грызет ногти, ее взгляд мечется между дверью и Шафран.

— А ты? Ты идешь с нами?

Эстелла опускает руку, ее глаза расширяются от облегчения. — Правда? Ты хочешь взять меня?

Я хмуро смотрю на нее. — Я понимаю, как Натаниэль загнал тебя в угол. На этот раз я прощаю тебе. Сделай это еще раз, и я не буду такой снисходительной.

— Поняла. Давайте выбираться отсюда. — Эстелла бросается к двери, но медленно открывает ее, как будто ожидает появления бригады солдат с другой стороны. Мы с Ларк следуем за ней, и я готова к бою. Нас встречает пустой коридор.

Эстелла запирает дверь, как только мы все выходим. — Это лишь немного замедлит их, если они придут проведать тебя, но каждая секунда поможет.

— Ты знаешь, как нам отсюда выбраться? Они всегда приводят меня только к дому. — Шепчет Ларк, когда мы следуем за Эстеллой по коридору.

— Мы останемся в комнате для прислуги, пока не сможем выбраться наружу. По всему периметру участка стоит стальной забор высотой в девять футов, через который нам придется перелезть. Я не уверена, как это сделать, потому что я не планировала побег. — Слова Эстеллы вырываются приглушенным голосом, пока мы бежим по черному коридору.

— Меня это не беспокоит. Давайте просто доберемся к забору. — Ларк и Эстелла бросают на меня настороженные взгляды.

Эстелла кусает уголок губы, ее брови нахмурены. Она продолжает смотреть на меня через плечо. — Я знаю, что ты злишься, и это справедливо. И это не очень хорошее оправдание, но Натаниэль пригрозил уволить меня, если я не отчитаюсь перед ним. Мне не нужно объяснять, каково это — расти ни с чем, беспокоиться о том, что будешь есть в следующий раз. Я позволила ему напугать себя и ненавижу себя за это.

Я толкаю ее в плечо. — Дело сделано. Давай сосредоточимся на том, чтобы выбраться отсюда, а извиниться ты сможешь позже.

Мы спешим по коридору, стараясь ступать как можно тише. Коридоры пусты, ни единого слуги. Здесь было бы легко заблудиться. Как и все остальное в доме Натаниэля, полы и стены здесь черные. Двери нарушают монотонность темноты, но нет ничего, что отличало бы одну