Книга Грустный оптимизм счастливого поколения - Геннадий Козлов

Секретарем партбюро у нас тогда был А. Щербаков, сын известного партийного деятеля, человек весьма прагматичный. Выйдя из парткома, он сказал мне, что выступать на собрании мне уже не нужно, а еще посоветовал не осложнять себе жизнь и держать свои взгляды при себе. После этого интерес ко мне со стороны руководящих партийных органов совершенно пропал.

Но прошло несколько лет, сменились наши местные партийные лидеры, и меня избрали в состав партбюро лаборатории. Медленно, но верно я начал продвигаться по партийной лестнице. Приход М. Горбачева застал меня в заместителях секретаря парткома. Новые веяния были созвучны моим взглядам, и через два года на отчетно-выборном собрании я был избран секретарем парткома института. Произошло это совершенно неожиданно как для меня, так и, что более существенно, для райкома партии. Даже по тем перестроечным временам это было вызовом, и мои отношения с Октябрьским райкомом КПСС с самого начала оказались натянутыми.

Отчетно-выборную кампанию венчала конференция районной партийной организации. Делегатом на нее меня, естественно, не избрали, но гостем пригласили. Конференция проходила в Детском музыкальном театре, и было на ней больше тысячи человек. Все здание и окрестности оцепила милиция, документы проверяли на входе несколько раз. В президиуме конференции сидели три десятка известных всей стране министров, ученых, деятелей искусства и, конечно, партийных руководителей. Каждое слово выступающих было четко продумано и взвешенно. Зал не пропускал без аплодисментов ни одной значимой патетической фразы.

Уровень организации всех заседаний был настолько высок, что все шло без сучка и задоринки. Даже при выдвижении нового состава бюро райкома никто не решился добавить к списку дополнительные кандидатуры. Тут всегда был самый деликатный момент, ибо избыток претендентов сразу вносил в процедуру выборов элемент конкуренции, в результате которой при тайном голосовании обычно выбывал из состава секретарь райкома, набрав больше всех голосов «против» как наиболее известная фигура, имевшая не только друзей, но и недругов.

Предложения «от народа» по составу счетной комиссии поручили сделать члену бюро райкома академику Ю. Осипьяну. Как мы помним, и в дальнейшем он всегда был связан с подсчетом голосов на самых ответственных государственных мероприятиях, включая Съезды народных депутатов СССР. В этот раз он вышел на трибуну, поискал список, который там должен был его ждать, и, не найдя оного, вынужден был сказать об этом, поскольку попал в безвыходное положение. По залу сразу пронесся неуставной смешок. В президиуме возникло движение, все взоры обратились на третьего секретаря райкома, ответственного за организационную работу. Тот съежился и достал из-под стола толстенную папку, в которой уже под дружный смех зала отыскал нужную бумажку.

Эта папка была яркой демонстрацией уровня партийной демократии тех лет. Все до мелочей было расписано и предопределено заранее. Налицо был крупный организационный прокол. Виновником его, однако, оказался сам Осипьян, нашедший-таки на трибуне злосчастный список, правда после того, как ему дали копию. Это, я думаю, спасло жизнь третьего секретаря и его соратников.

Партийные дела захватили меня настолько, что я стал думать о них больше, чем об основной работе. В качестве первого шага на новом посту я предложил и осуществил новую систему приема в партию, предусматривавшую обсуждение претендентов на собрании трудового коллектива с целью определения путем рейтингового голосования очередности приема. Желающих вступить в КПСС в то время было еще достаточно, и эта инициатива вызвала большой интерес. Обсуждение каждого претендента проходило открыто и бурно, а голосование дало вполне разумные результаты, которыми мы в дальнейшем и руководствовались.

Самые интересные события стали происходить по мере приближения XXVIII съезда КПСС. В стране развернулась дискуссия о роли партии в обществе и ее внутреннем устройстве. Здесь меня уже охватил просто какой-то зуд. Научная работа, к неудовольствию коллег, отошла на второй план, все мои мысли теперь были связаны с переустройством партии и общества. Я выступил с предложением провести специальную конференцию партийных организаций АН СССР для обсуждения этих вопросов.

Секретарем вышестоящего парткома Президиума АН СССР был в тот период М. Краюшкин – милейший человек, четко придерживающийся правила не создавать себе в жизни лишних проблем. Свою идею относительно конференции я протащил на совещании партийных секретарей академических институтов в его отсутствие. Будучи поставленным перед фактом, Краюшкин попытался меня отговорить, но, убедившись в моей упертости, решил обратиться в идеологический отдел ЦК КПСС за одобрением придуманного мною неуставного мероприятия, полагая, что там все поставят на свои места.

Сам факт похода в ЦК был для меня событием чрезвычайным. До этого и в райкоме-то я бывал всего несколько раз. Встретили нас приятные деловые люди. Идея конференции не только не вызвала у них отторжения, но, напротив, к полному удивлению Краюшкина, получила активное одобрение. Они предложили нам свою поддержку в ее реализации. Чтобы не упустить момент, я тут же попросил организовать нашу агитационную поездку по научным центрам АН СССР. В помощь нам выделили инструктора ЦК Н. Арзамасцева. Это было, как быстро выяснилось, для нас исключительной удачей, ибо он оказался человеком не только деловым, но и душевным.

Краюшкин был явно озадачен таким поворотом событий и со свойственным ему юмором заметил, что дела в ЦК, видимо, совсем плохи.

Одобрение ЦК придало всему нашему проекту новый, очень высокий статус.

В агитационную группу конференции вошли трое: Краюшкин, Арзамасцев и я. Арзамасцев и Краюшкин отвечали в нашей бригаде за организацию миссии, за взаимодействие с местными партийными органами и руководством научных центров АН СССР. На меня ложилась идейная нагрузка – выступать перед народом.

Маршрут наш пролегал через Владивосток, Хабаровск, Новосибирск и Свердловск. На поездку отводилось пять дней.

Впервые я путешествовал в ранге важной персоны. Повсеместно нас встречали представители обкомов на черных «Волгах» (по современным понятиям – «Bentley»), селили в лучшие гостиницы и окружали постоянным вниманием. В аэропортах мы не теснились в замусоренных, переполненных людьми залах ожидания, а были желанными гостями депутатских залов. Об этом изобретении следует упомянуть особо. Ты заходишь в ничем не примечательную дверь и сразу оказываешься в другом мире. Здесь нет ни суеты, ни шума, ни грязи. Тебя ждут мягкие кресла, молодые симпатичные женщины окружают тебя предупредительной заботой, к твоим услугам бесплатный междугородний телефон и шикарный буфет со смехотворными ценами. Поразительно и печально, что привыкаешь к новому образу жизни очень быстро и к проблемам пассажиров, оставшихся за волшебной дверью, мысли как-то не возвращаются.

Во Владивостоке нас поселили в очень оригинальную гостиницу. Она как бы прислонена к обрывистому берегу океана, так что вход в нее с верхнего этажа, а лоджии нашего великолепного двухкомнатного номера выходили прямо на пляж, и был слышен шум океанского прибоя. Заходящее солнце играло на поверхности воды разноцветными бликами. Взволнованные перелетом, прекрасным видом и приятной компанией, в первую ночь мы вообще не заснули, как выяснилось зря – это была наша первая и последняя возможность нормально поспать, так как все остальные ночи мы провели в переездах и перелетах.