Книга Белая львица - Хеннинг Манкелль

А затем события начали разворачиваться с огромной быстротой. Пока готовили захват, дом в Халлунде был взят под наблюдение. Молодой энергичный прокурор, не колеблясь, поддержал планы полиции схватить преступника.

Операция была намечена на два часа дня. Меж тем как Лувен и его коллеги прорабатывали детали, Валландер молча держался в стороне. Около десяти, в самый разгар суматохи, он прошел в кабинет Лувена и позвонил Бьёрку в Истад. Рассказал о захвате, намеченном на вторую половину дня, и о том, что убийство Луизы Окерблум, видимо, вот-вот будет раскрыто.

— Признаться, звучит все это просто невероятно, — сказал Бьёрк.

— Мы живем в невероятном мире.

— Как бы там ни было, ты здорово поработал. Я сообщу всем нашим, что происходит.

— Только без пресс-конференции, — сказал Валландер. — И пока ни слова Роберту Окерблуму.

— Конечно нет. Когда думаешь вернуться?

— Как только смогу. Что с погодой?

— Лучезарная. Похоже, все-таки пришла весна. Сведберг чихает как сумасшедший, от аллергии. А это, как ты знаешь, безошибочный признак весны.

Положив трубку, Валландер почувствовал легкую ностальгию. Но напряжение перед захватом было еще сильнее.

В одиннадцать Лувен собрал всех участников халлундской операции. Наблюдатели сообщали, что Владимир и Таня находятся в квартире. Есть ли там кто-нибудь еще, неизвестно.

Валландер внимательно слушал Лувена. Он понимал, что здесь, в Стокгольме, задержание происходит совсем не так, как у них в Истаде. Да и масштаб совершенно другой. Единственное, что ему вспомнилось, — это происшествие годичной давности, когда они брали наркомана, который забаррикадировался в летнем домике в Сандскугене.

Перед началом совещания Лувен спросил, хочет ли Валландер активно участвовать в операции.

— Да, — ответил он. — Если Коноваленко там, то в известном смысле он мой. По меньшей мере наполовину. Вдобавок мне очень хочется увидеть физиономию Рыкова.

В половине двенадцатого совещание закончилось.

— Неизвестно, что мы там застанем, — сказал Лувен. — Предположительно только двух людей, которым придется безропотно примириться с нашим появлением. Но может случиться и иначе.

Валландер пообедал в управлении, вместе с Лувеном.

— Ты никогда не задумывался, что у нас за работа? — неожиданно спросил Лувен.

— Каждый день об этом думаю, — ответил Валландер. — Наверное, как и большинство полицейских.

— Не знаю, — сказал Лувен. — Я знаю только, о чем думаю сам. И эти мысли меня угнетают. Здесь, в Стокгольме, мы практически теряем контроль. Не знаю, как обстоит в небольших округах вроде Истада. Но в нашем городе преступники, похоже, чувствуют себя весьма вольготно. По крайней мере что касается риска быть схваченным.

— У нас пока все под контролем, — сказал Валландер. — Хотя различия между округами быстро стираются. То, что происходит здесь, происходит и в Истаде.

— Многие здешние полицейские мечтают перевестись в провинцию. Думают, там легче.

— Но многие и рвутся к вам. Те, кому в провинции и маленьких городках чересчур уж спокойно.

— Я бы вряд ли стал меняться, — сказал Лувен.

— Да и я тоже, — согласился Валландер. — Я истадский полицейский. Или не полицейский вообще.

Разговор увял. После обеда Лувен заторопился куда-то по делам.

Валландер разыскал комнату отдыха и прилег на диван. Если вдуматься, с тех пор как Роберт Окерблум впервые побывал у него в кабинете, он ни разу толком не спал.

Дремал он всего несколько минут и проснулся как от толчка.

А потом лежал и думал о Байбе Лиепе.

Операция в Халлунде началась ровно в два. Валландер, Лувен и еще трое полицейских вошли в подъезд. Дважды позвонили в квартиру, но безрезультатно, и в конце концов вскрыли дверь ломиком. Группа захвата, вооруженная автоматами, держалась поблизости. У всех, кроме Валландера, в руках были пистолеты. Лувен заранее спросил, нужно ли ему оружие. Но Валландер отказался. Зато, как и все, с благодарностью облачился в бронежилет.

Они ворвались в квартиру, рассыпались по комнатам, и все кончилось, не успев начаться.

Квартира оказалась пуста. Людей там не было.

Полицейские недоуменно смотрели друг на друга. Потом Лувен достал мобильный телефон и связался с наружными наблюдателями.

— Квартира пуста, — сказал он. — Брать некого. Всем отбой. Вызовите криминалистов, пусть осмотрят квартиру.

— Должно быть, ночью сбежали, — сказал Валландер. — Или на рассвете.

— Мы их возьмем, — сказал Лувен. — Получаса не пройдет, как в розыск включится вся страна. — Он протянул Валландеру одноразовые перчатки. — Если захочешь поднять матрасы.

Пока Лувен разговаривал по мобильнику с управлением, Валландер прошел в маленькую комнату. Надел перчатки и осторожно взял с полки пепельницу. Он не ошибся. Точно такую же он видел несколько дней назад в баре, когда перебрал виски.

— Здесь наверняка есть отпечатки пальцев, — сказал он, вручая ее одному из криминалистов. — В нашей картотеке они вряд ли зарегистрированы. Но возможно, найдутся в картотеке Интерпола.

Техник спрятал пепельницу в пластиковый пакет.

Валландер подошел к окну, рассеянно скользнул взглядом по соседним домам и серому небу. Ненароком вспомнил, что именно это окно Таня открывала накануне, чтобы выгнать табачный дым, который раздражал Владимира. Валландер не мог сказать, угнетен ли он неудачей или раздосадован. Перешел в большую спальню, заглянул в шкафы. Одежда вроде как на месте, висит на плечиках. А вот нескольких сумок определенно недостает. Он сел на край кровати, рассеянно выдвинул ящик ночного столика. Ничего, кроме мотка бечевки да начатой пачки сигарет. Он запомнил, что Таня курит французские «Житан».

Нагнулся, глянул под кровать — пыльные тапки, и все. Обошел вокруг кровати и открыл другой ящик. Пусто. На столике была пепельница с множеством окурков и недоеденное шоколадное пирожное.

Валландер заметил, что окурки с фильтром. Взял один — «Кэмел».

И вот тут он задумался.

Вспомнил вчерашний день. Таня закурила. Владимир тотчас разозлился, и она открыла окно, причем с большим трудом.

Курильщики редко сердятся на своих собратьев. Особенно когда в комнате не накурено. Таня что же, курила разные сигареты? Едва ли. Значит, Владимир тоже курит.

Валландер задумчиво прошел в гостиную. Открыл то самое окно. Оно и на сей раз поддалось с трудом. Тогда он попробовал другое окно и стеклянную дверь на балкон. Открываются с легкостью.

Наморщив лоб, он остановился посреди комнаты. Почему она выбрала именно это окно? И почему его было так трудно открыть?

Эти вопросы вдруг приобрели огромную важность. И секунду спустя он понял, что ответ может быть только один.