Книга Белая львица - Хеннинг Манкелль

Таня открыла тугое окно, потому что по некой причине нужно было открыть именно его. А раму заело просто оттого, что это окно открывали редко.

Валландер опять стал у злополучного окна и подумал, что как раз его хорошо видно из автомобиля на стоянке. Второе окно будет заслонено балконом. А балконную дверь со стоянки вообще не увидишь.

Он еще раз проверил свои выводы.

И все понял. Таня нервничала. Смотрела на часы у него за спиной. Потом открыла окно, подала кому-то на автостоянке сигнал, что в квартиру подниматься нельзя.

Коноваленко. Он был совсем рядом, подумал Валландер.

В промежутке между двумя телефонными звонками он рассказал Лувену о своих выводах.

— Наверно, ты прав, — сказал Лувен. — Хотя это мог быть и кто-то другой.

— Конечно. Мог быть и другой.

Они вернулись на Кунгсхольмен, оставив криминалистов в Халлунде, и едва успели открыть дверь лувеновского кабинета, как зазвонил телефон. В железном ящике криминалисты обнаружили несколько гранат со слезоточивым газом, того же типа, какие были брошены в сёдермальмской дискотеке.

— Все становится на свои места, — сказал Лувен. — Не пойму только, чем ему не угодила дискотека? Так или иначе, розыск по стране уже объявлен. Кроме того, задействуем газеты и телевидение.

— Тогда я завтра возвращаюсь в Истад, — решил Валландер. — А когда вы возьмете Коноваленко, мы на время позаимствуем его к себе в Сконе.

— Всегда ужасно досадно, когда операция оказывается бесплодной. Интересно, где они прячутся, — сказал Лувен.

Вопрос повис в воздухе. Валландер поехал в гостиницу и задумал нынче же вечером наведаться в «Аврору». Не мешает задать бритому бармену еще несколько вопросов.

Его не оставляло ощущение, что он близок к разгадке.

17

Человек, сидевший на стуле перед кабинетом президента де Клерка, ждал долго.

Уже миновала полночь, а он сидел тут с восьми вечера. Один, в тускло освещенной приемной. Время от времени заходил дежурный охранник — пожилой, в темном костюме — и с сочувствием говорил, что придется еще подождать. Сразу после одиннадцати этот охранник погасил весь свет, кроме торшера.

Георг Схееперс не мог отделаться от ощущения, что этому человеку самое место в похоронном бюро. Деликатные манеры, тихий голос, услужливость, граничащая с раболепием, напомнили Схееперсу господина, который несколько лет назад распоряжался похоронами его матери.

Символическое сходство, и возможно, вполне оправданное, думал Схееперс. Может, президент де Клерк управляет последними, гибнущими остатками белой южноафриканской империи? Может, это приемная человека, который, сидя в кабинете, скорее планирует похороны, чем ведет страну в будущее?

Четыре часа ожидания — срок долгий, о многом можно поразмыслить. Лишь изредка беззвучно открывалась дверь, и охранник сочувственно повторял, что президент по-прежнему занят срочным делом. В десять он подал Схееперсу чашку чуть теплого чая.

Георг Схееперс пытался понять, с какой целью его нынче вечером в среду, 7 мая, вызвали к президенту де Клерку. Накануне около полудня ему позвонил секретарь начальника, Хенрика Вервея, и попросил срочно зайти. Работая помощником генерального прокурора Йоханнесбурга, Георг Схееперс привык видеть своего шефа, которого все боялись, только в зале суда или на регулярных пятничных совещаниях и, торопливо шагая по коридорам, пытался угадать, зачем Вервей его вызвал. Не в пример сегодняшнему вечеру, в кабинет прокурора его впустили почти незамедлительно. Вервей жестом предложил ему кресло, а сам продолжал подписывать какие-то бумаги, которых ожидал секретарь. Затем они остались наедине.

Хенрика Вервея боялись не только преступники. Ему было около шестидесяти, высокий, под два метра, крепкого телосложения. Все знали, что время от времени он публично демонстрировал свою недюжинную силу. Несколько лет назад, когда перестраивали прокуратуру, он собственноручно вынес на улицу сейф, который затем двое грузчиков с трудом подняли в машину. Но страх людям внушала вовсе не его физическая сила. Пост генерального прокурора он занимал много лет и всегда при малейшей возможности настаивал на смертной казни. В тех случаях — а их было не счесть, — когда суд соглашался с его требованием и приговаривал преступника к повешению, Вервей зачастую лично присутствовал на казни, чем снискал репутацию человека беспощадного и жестокого. Однако обвинить его в том, что он руководствуется расистскими принципами, никто не мог. Белый преступник боялся его ничуть не меньше, чем черный.

Георг Схееперс сел в кресло, изнывая от тревоги: за какие такие грехи шеф решил устроить ему головомойку? Вервей безжалостно распекал подчиненных, если считал это необходимым.

Но, как выяснилось, вызвали Схееперса совсем по другой причине. Вервей вышел из-за стола и сел в кресло рядом с ним.

— Вчера поздно вечером в палате частной клиники в Хиллброу был убит один человек, — начал прокурор. — Звали его Питер ван Хеерден, и работал он на разведку. Полиция считает, что убийство совершено с целью грабежа. Исчез его бумажник. Никто преступника не видел — ни как он пришел, ни как ушел. Он явно был один и, по некоторым данным, выдал себя за курьера лаборатории, с которой сотрудничает клиника Брентхерст. Поскольку ни одна из ночных сестер ничего не слышала, убийца, видимо, использовал оружие с глушителем. Многое, стало быть, говорит в пользу полицейской версии. Однако, вне всякого сомнения, надо учитывать и то, что ван Хеерден работал в разведке.

Вервей поднял бровь, и Георг Схееперс, понимая, что от него ждут суждения, сказал:

— Вполне логично, но не мешает проверить, было ли убийство случайным или нет.

— Есть еще одна деталь, которая усложняет картину, — продолжал Вервей. — То, что я сейчас скажу, должно остаться только между нами. Полагаю, это вам ясно.

— Разумеется.

— Ван Хеердену было поручено регулярно обеспечивать президента де Клерка надежной информацией о работе разведки, помимо официальных каналов, — сказал Вервей. — Стало быть, он находился в весьма уязвимом положении.

Вервей умолк. Схееперс напряженно ждал, что он скажет дальше.

— Несколько часов назад президент де Клерк позвонил мне и попросил назначить прокурора, который будет особо информировать его о ходе полицейского расследования. По-видимому, он убежден, что убийство ван Хеердена связано с его работой в разведке, и, даже не имея доказательств, категорически отвергает версию обычного убийства с целью грабежа. — Вервей посмотрел на Схееперса и задумчиво добавил: — Но мы ведь не знаем, какие сведения ван Хеерден предоставил президенту.

Георг Схееперс кивнул. Он понял.

— Мой выбор пал на вас, с этой минуты вы будете держать связь с президентом де Клерком, — продолжал Вервей. — Отложите все дела и целиком сосредоточьтесь на расследовании обстоятельств смерти ван Хеердена. Все ясно?